Маньяк в городе. Андрей Михайлович Глущук

а тебе даже не жалко несчастную.

      – Жалко. Она ведь неплохая была. Только одинокая и глупая.

      – Знаешь, если бы в меня кто влюбился, мучился, переживал, а потом его убили, я не была бы такой спокойной.

      – Таня, я виноват. Мне стыдно. – Дима действительно почувствовал себя неудобно. Конечно, если бы он отправился к Рите пить чай, ее, наверное, не убили. Но, с другой стороны, тогда бы Таня точно спокойной не осталась. После такого чаепития и он, и Таня ходили бы, мучились и переживали безо всякого убийства. Ритку жалко. Но Дима вряд ли бы смог решить быстро и однозначно, что для него важнее: жизнь Завьяловой или Танина любовь. Дима не стал ломать голову над этой неразрешимой задачей. – Что тебе бабка рассказала?

      – Не мне, она всем рассказывала.

      – Ну, хорошо, что она всем рассказывала?

      – Не знаю, можно ли верить всему, что она наговорила. Вряд ли. Но рассказывала, вроде, со слов своей родственницы. А та живет этажом выше убитой, и, когда милиция пришла, её взяли понятой. Короче её родственница ночью пошла на балкон, покурить. Смотрит: из дерева, что напротив окон растет, вылетает толи птица огромная, толи летучая мышь с человека величиной. И в окно второго этажа запрыгивает. Только стекла посыпались. Родственница эта, давай мужа будить. Одной ей из квартиры выйти страшно было, а телефона у них нет. Пока муж спросонья очухался, пока оделись, пока выскочили на лестницу – прошло время. В квартиру к Завьяловой постучали. Тишина. Муж её попытался дверь выбить, а родственница эта к соседям, у которых телефон был, побежала. В милицию звонить. Потом, говорит, вопль раздался из квартиры убитой такой жуткий, что весь дом проснулся. Дверь мужики вышибли до приезда милиции. В квартиру зашли, а там никого. Все перевернуто вверх дном. Ковер со стены сорван и на полу лежит изнанкой наружу. В это время милиция подъехала. Всех из квартиры выгнали. Только родственницу с мужем оставили, как понятых. Ковер подняли: а там труп и весь пол кровью залит. Горло у бедняжки прокусано, одна рука оторвана. Руку потом на улице нашли. И левой груди нет. Кошмар.

      Дима представил себе, как выглядела бедная табельщица в луже крови, обезображенная, окруженная совершенно посторонними людьми. Сейчас он по-настоящему почувствовал себя виноватым. Каким же зверем нужно быть, что бы сделать такое? Но как следователь мог заподозрить его, Диму Кириллова в этом преступлении. Ни один нормальный человек со здоровой психикой никогда не сможет вытворить что-либо подобное.

      –Бабка говорила, что милиция сначала предположила ограбление. Мол, пытали, хотели узнать: где деньги и ценности. Ценностей-то у нее сам понимаешь, немного было, но то, что было, оказалось на месте. И самое жутко: по словам бабки, орудовали только зубами. Рука была отгрызена. – Дима почувствовал, как у Тани дернулись плечи. – Понимаешь: ее закусали насмерть. Потом бабка несла всякую ахинею про вурдалаков и нечистую силу. Нечистая сила и вампиры – это все, конечно сказки, но об убийстве весь город говорит. В магазине народу много собралось. Обсуждали все. Пришли к выводу, что какой-то маньяк из психушки сбежал. Сейчас и на улицу-то выйти страшно. Не знаю,