Нет счастья в капитализме. Сборник рассказов. Владимир Иванович Корнилов

Алексей. Мой муж. Он давно хотел с тобой познакомиться. Но вышло как-то вот только сейчас.

      Хотел ли с ним знакомиться я, я точно не знал. Скорее всего, не хотел. Но этого хотел он. И я с этим ничего не мог поделать. Какая-то воспитанность и особый внешний лоск вызывали к нему уважение. Он протянул мне руку. Я её неуверенно пожал. Она взяла стул от стола и, пододвинув к кровати, уверенно на него села возле меня. Я лежал, не пытаясь даже встать – бледный и злой на свою беспомощность. Алексей стоял в стороне, возле двери. Через несколько секунд сказал:

      – Я подожду в коридоре. Не буду вам мешать. А вы пока разговаривайте.

      Дверь за ним закрылась. Во мне он не чувствовал угрозы для своих взаимоотношений с ней.

      Она взяла в руку мою ладонь и больше не выпускала. Тело её слегка дрожало. Другая её рука то нежно погружалась в мои волосы, то гладила осунувшееся за дни болезни лицо, высохшие, растрескавшиеся от температуры губы. Так прошло не менее часа. О чем мы разговаривали, я не помню. Но не могу забыть её срывающийся в слёзы смех и какую-то щемящую грусть в глазах. Время шло очень быстро. Встреча явно затягивалась. Пристальным прожигающим взглядом посмотрела мне в глаза. Поцеловала долгим, обжигающим поцелуем в губы, щеки. Обсушила свое лицо платком, встала, пошла к двери. Ещё раз оглянулась:

      – Я думаю, мы ещё увидимся.

      Не попрощавшись, вышла. Не зашел попрощаться и её муж. Были слышны лишь удаляющиеся по гулкому коридору шпильки. Шпильки туфель на её безукоризненных, обалденных ногах. Ноги, которых ни разу не коснулась моя рука.

      Знакомство наше было случайным. Кафе, обед. Все столики заняты. Одно свободное место в полутени у угла стены. Она тянувшаяся за вилкой. Я с подносом и тарелками на нём.

      – Приятного аппетита! Позволите?

      – Да, пожалуйста.

      Разговорились. Она художник в производственной мастерской. Я студент последнего курса. Она года на два старше меня. Замужем. Обворожительная. Раскованная. Независимая. Ели мы дольше обычного. Потом несколько раз приходил к ней в мастерскую. К себе домой она не приглашала. Она была замужем. К себе в гости я-то же не приглашал. Студенческое общежитие не место для чувственных свиданий. Когда встречались, то по многу часов разговаривали, иногда пили чай, заваренный тут же на журнальном столике. Я завораживающе смотрел, как она работает. Я был очарован ею и её умением несколькими воздушными взмахами карандаша превращать неодушевленную пустоту в живые лица.

      И то её посещение было для меня полной неожиданностью. Свой адрес я ей не давал. И как она его узнала, для меня осталось загадкой.

      Она ушла, но остался я. Полная растерянность и опустошенность. Пряный вкус помады на высохших губах, легкий запах её тела и этого умопомрачительного парфюма. Было чувство, что в этот минуты я потерял очень близкое и необыкновенно родное мне навсегда. Щемящая боль сдавила грудь. Хотелось просто по щенячьи забиться в подушку и завыть. Больше мы никогда с ней не встречались. И