Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

два стихотворных фельетона Бедного, один из которых высмеивал русские народные традиции (в нем описывалось, как крестьяне спят на теплых печах, что любил и Сталин), вызвали большое раздражение у диктатора, и с его подачи была принята резолюция с их критикой. Бедный написал ему мелодраматическое послание («Пришел час моей катастрофы») [1052]. Сталин взорвался. «Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки, – ответил он. – Вы все это считали нормальным и понятным. А вот, когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике ваши ошибки, вы вдруг зафыркали и стали кричать о “петле”… Может быть, ваши стихотворения выше всякой критики?» [1053]

      Ворошилов встал на защиту Бедного, своего соседа по Большому Кремлевскому дворцу: его сентиментальное обаяние и эрудиция пришлись по вкусу наркому обороны [1054]. Однако 1 сентября 1932 года в Политбюро был заслушан доклад о разгульной жизни поэта, и Сталин изгнал его из Кремля. Бедный извинялся перед диктатором за свою «жизнь, загаженн[ую] эгоистичным, жадным, злым, лживым, коварным и мстительным мещанством», однако просил дать ему квартиру такой же площади для своей личной библиотеки, крупнейшей в стране, – она насчитывала до 30 тысяч книг; Сталин пообещал ему, что он получит место для библиотеки. (Енукидзе выделил Бедному квартиру в небольшом доме на Рождественском бульваре, 15, которую поэт в адресованной ему саркастической записке назвал «крысиным сараем» [1055].) Проблемы Бедного усугублялись из-за его неосторожности: один из регулярных посетителей его квартиры записал (часто в сильном искажении) застольные разговоры нередко нетрезвого поэта, включая его жалобу на то, что Сталин берет читать у него книги и возвращает их с жирными следами пальцев на страницах [1056]. Сталин все же разрешил наградить Бедного орденом Ленина в связи с 50-летием поэта, причем в решении о награждении Бедный был назван «выдающимся пролетарским поэтом» [1057]. Незадолго до этого Бедный писал Сталину: «Ничего я так не боюсь, как своих собственных писем. И особенно писем к вам» [1058].

      Инженеры человеческих душ

      В то время как акции Бедного падали, акции Горького, наоборот, росли. («Прежде, – записывал в своем дневнике новый каламбур талантливый детский писатель Николай Корнейчуков, известный как Корней Чуковский, – литература была обеднена, а теперь она огорчена») [1059]. Сталину при содействии ОГПУ в конце концов удалось склонить Горького, который был литературным гигантом еще до революции, к возвращению на родину из фашистской Италии. Подготовив почву, 23 апреля 1932 года диктатор без всякого предупреждения распустил Российскую ассоциацию пролетарских писателей [1060]. При всем рвении этих самозванных пролетариев, таких как Бедный, всячески стремившихся выявлять малейшие идеологические уклоны у соперников, их творческие достижения были более чем скромными. В то же время глубокая политическая подозрительность

1052

Артизов, Наумов. Власть и художественная интеллигенция. С. 131 (АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 718. Л. 82–82 об.: 02.11.1930), 131–132 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 201. Л. 13: 6.12).

1053

Артизов, Наумов. Власть и художественная интеллигенция. С. 132–133 (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 939. Л. 7–9), 134–137 (Л. 1–6). Сталин включил этот ответ в свое собрание сочинений: Сочинения. Т. 13. С. 23–26. Но Бедный не сделал для себя нужных выводов. Каганович попросил Сталина прочесть напечатанное в «Известиях» (23.09.1931) стихотворение Бедного («Что дальше?»), которое могло быть расценено японцами как провокационное. По словам Кагановича, визу на публикацию этого стихотворения, а может быть, и заказ на него дал Литвинов. «Стихотворение Демьяна не читал и не собираюсь читать, так как уверен, что не стоит читать», – ответил Сталин (29.09). Хлевнюк и др. Сталин и Каганович. С. 119–120 (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 739. Л. 129–135), 122 (Ф. 81. Оп. 3. Д. 99. Л. 40; Ф. 17. Оп. 114. Д. 264. Л. 11). См. также: Tucker, Stalin as Revolutionary, 470–1; Dubrovsky, “Chronicle of a Poet’s Downfall,” 188–90; Чуев. Сто сорок бесед со Сталиным. С. 269.

1054

Квартира Бедного играла роль художественного салона. Именно здесь Федор Шаляпин встретился со Сталиным. «Сталин говорил мало, с довольно сильным кавказским акцентом, – вспоминал певец. – Но все, что он говорил, звучало очень веско – может быть, потому, что это было коротко. Из его не ясных для меня по смыслу, но энергичных по тону фраз, я выносил впечатление, что этот человек шутить не будет. Если нужно, он так же легко, как легка его беззвучная поступь лезгина в мягких сапогах, и станцует, и взорвет храм Христа-Спасителя». Известия. 18.10.1962.

1055

Максименков. Большая цензура. С. 246–247 (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 702. Л. 68), 248 (Л. 68, 70), 269 (Ф. 667. Оп. 1. Д. 18. Л. 6: 19.11.1932).

1056

Насколько известно, Сталин показывал редактору «Известий» Гронскому дневник с многочисленными нелестными отзывами Бедного об обитателях Кремля, написанный, по словам Сталина, неким «журналистом». (Гронский несколько искажает факты, поскольку Бедный получил орден Ленина и дело происходило еще до съезда писателей.) Гронский. Из прошлого. С. 155. Согласно мемуарам жены Федора Раскольникова, Бедный жаловался на то же и в разговоре с Раскольниковым. Канивез. Моя жизнь с Раскольниковым. С. 95. См. также: Громов. Сталин. С. 166.

1057

Адибеков и др. Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б): повестки дня заседаний. Т. 2. С. 416 (13.04.1933). Сам Сталин не получил ордена Ленина, а лишь два ордена Красного Знамени (ноябрь 1919 и февраль 1930 г.).

1058

Сталин ознакомил с этим письмом других членов Политбюро. Максименков. Большая цензура. С. 283–286 (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 702. Л. 79–84: 05.04.1933).

1059

Чуковский. Дневник. С. 68 (18.08.1932).

1060

Проект соответствующего постановления носит следы сталинской редактуры. Партийное строительство. 1932. № 9. С. 62; Артизов, Наумов. Власть и художественная интеллигенция. С. 168 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 875. Л. 11: 08.03.1932), 172–173 (Д. 881. Л. 6, 22; Оп. 163. Д. 938. Л. 37–38: 23.04.1932). Театральный режиссер Всеволод Мейерхольд якобы вставил копию этого постановления в рамку и повесил на стене своей обширной двойной квартиры в Брюсовом переулке, в нескольких кварталах от Красной площади. Кирпотин. Ровесник железного века. С. 156–157.