Трансформация чувств. Анна Маг

и, возвращаясь ненадолго на родину, смотрели на всех немного свысока, задрав нос. Город, в чьи сети попав единожды, уже не сможешь выбраться и никогда не сможешь уехать навсегда. Город, в котором надо суметь выжить, а значит – быть сильным. Город, который признает только везунчиков и баловней судьбы. Город, где все – миллионеры, потому что только здесь квартиры всегда стоили целое состояние. И всегда, во все времена на вопрос «Откуда ты?» только москвичи отвечают: «С Москвы».

      – Ма-а-ма-а! – раздался из комнаты дикий вопль. – Ма-а-ам!

      Крик был душераздирающим, и вся семья вмиг оказалась у двери. Их взору предстала следующая картина: десятилетняя Рузанна стояла у зеркала и орала, как будто увидела в нем не себя, а самого черта.

      – Что? – одновременно спросили домочадцы.

      Рузанна повернулась. На ее лице фломастером были старательно нарисованы черные усики в стиле Пуаро. Было видно руку мастера, с какой любовью он художественно обрисовал завитки.

      Все дружно вскрикнули и еле подавили смех. Разгневанная Рузанна всматривалась в лица родных, пытаясь вычислить своего смертельного врага. Ее волосы были растрепаны, губы исказились в гневе. При этом она, поставив руки в боки, буравила каждого взглядом. Жорик не выдержал и, прыснув от хохота, покатился по полу.

      – Это он! – взвизгнула Рузанна и, навалившись на него сверху, принялась метелить, что было сил.

      Родители насилу оттащили ее. Сюзанна уже несла спирт и всевозможные лосьоны, Жорик по-прежнему валялся на полу, он хохотал и не мог остановиться. Мать принялась оттирать злосчастный фломастер, при этом ругаясь на двух языках – армянском и русском. Но все усилия были напрасны. Фломастер лишь немного побледнел.

      – Как я в школу пойду? – орала Рузанна.

      – Сейчас, дорогая, подожди. – Грузная Нунэ, пыхтя, встала с колен и через минуту принесла пластырь. – Вот! Давай, джана, наклеим тебе – и никто не заметит. Он бежевый. Видишь?

      – Ага, – вновь прыснул от смеха Жорик. – Скажешь, что порезалась, когда брилась. – И он опять залился смехом, да так заразительно, что уже никто не смог сдержаться.

      – Мы сейчас в школу опоздаем! – пыталась призвать всех к порядку самая старшая – Сюзанна, которой было уже четырнадцать.

      Ей единственной было вообще не смешно. Все эти глупые проделки младших выводили ее из себя. Она уже грозилась, что будет сама добираться до школы, но храм знаний находился слишком далеко, надо было ждать чертов троллейбус, а он всегда был переполнен… Поэтому Сюзанне не оставалось ничего, кроме как мириться с этим дурдомом.

      – Ой! – вдруг вскрикнул Жорик.

      – Что еще? – раздраженно спросила Нунэ.

      – Ой-ой-ой! Живот!

      – Меньше ржать надо. – Сюзанна тряхнула волосами и пошла одеваться.

      – Живот болит… – и Жорик опрометью побежал в туалет.

      Рузанна тут же расхохоталась: торжествующе и победоносно.

      – Что ты смеешься? Брату плохо! – возмутилась мать. – Жорик… Жорик,