Подменыш. Дикая магия. Роджер Желязны

бы у себя в кузне, – похвасталась она. – Вот помяни мое слово: этот малец станет лудильщиком, это уж как пить дать.

      Маракас внимательно изучил работу.

      – А ты видела, как он это делал? – с подозрением поинтересовался он.

      – Нет. Слыхала, как он молотком стучит, да только занята была – внимания на него особо не обратила. Знаешь же, как он все время с разными железяками возится.

      Маракас кивнул и щипцы положил.

      – А сейчас-то он где?

      – В оросительной канаве, надо думать, – ответила жена. – Плескался где-то там.

      – Схожу, похвалю его, что ли. Хороший пацан, здорово щипцы починил.

      Он протопал по комнате и, подняв щеколду, вышел из дома. Обогнув строение, Маракас двинул по бежавшей со склона вниз тропке – мимо большущего дерева и дальше, к полям.

      В траве жарко жужжали насекомые; где-то над головой заливалась птица. Сухой ветерок взъерошил ему волосы, и Маракас не без гордости подумал про так нежданно выпавшего им на долю ребенка. Здоровый мальчишка, сильный – и умный. Очень умный…

      – Марк? – позвал он, добравшись до канала.

      – Туточки я, пап, – отозвались издалека, из-за излучины.

      Туда он и тронулся.

      – Ты где? – пришлось спросить еще через несколько минут.

      – Здесь, внизу, – ответили ему.

      Маракас подошел к краю и нагнулся посмотреть, с чем там играет Марк.

      Мальчишка проложил гладкую прямую жердину прямо над самой водой, свободно умостив концы в желобках на кучах гальки, которые он нагреб на каждом берегу. Посередине палки была такая штука… из квадратных – крыльев? лопастей? – которые толкала текущая вода, и штука крутилась, крутилась, крутилась…

      При виде этого устройства по хребту у Маракаса пробежал (хотя с чего бы?) кусачий тревожный холодок – но тут же исчез без следа. Солдат глядел на вращающееся колесико и чуть не лопался от гордости за сына: надо же, чего удумал!

      – Что это у тебя тут, а, Марк?

      Он сел и спустил ноги с краю.

      – Ну… колесико такое. – Мальчик глядел на него снизу, щурясь и улыбаясь. – Его вода крутит – видишь?

      – А что оно делает?

      – Ничего не делает. Вертится себе.

      – Славное какое!

      – Ага.

      – А щипцы-то ты как славно поправил! – Маракас сорвал травинку и сунул в рот. – Матушка твоя очинно довольная ходит.

      – Это было совсем просто.

      – Любишь ты, я смотрю, чинить всякое. И мастерить! И чтобы одно с другим работало – правда?

      – Ага.

      – Как думаешь, этим ты и будешь на жизнь зарабатывать – потом, когда-нибудь?

      – Наверно.

      – Старый Винс на днях будет смотрины ученикам устраивать у себя в кузне – выбирать, значит, кого взять. Ежели думаешь, что кузнечное дело тебе по душе придется, с железом работать и всякое там, – я с Винсом могу словечком перемолвиться.

      – Давай, пап! – заулыбался Марк.

      – Ясное дело, работать ты будешь с настоящими, полезными вещами. – Маракас махнул рукой