Хрустальный дом. Юлия Лукшина

помощью секретаря Барбариного фонда – сам бы он не справился. Это Барбара придумала тематическое путешествие: турне по городам у воды. В Бостоне вроде как тоже воды хватало. «Но не так, – утверждала она. – После Венеции и Лиссабона невозможно жить по-прежнему. Ты будешь всегда искать глазами воду». «Я и так ее ищу», – отвечал он. «Не спорь, – говорила она, – когда увидишь, поймешь».

      Когда она командовала, он раздражался и восхищался одновременно. Вместить две противоположные эмоции было сложно, и, вероятно, от этого Кевин начал толстеть. На прошлый Новый год она подарила ему абонемент в спортзал – камерный, с деревянными полами и свежими соками, входящими в стоимость посещений. Барбара всегда была щедрой.

      Таллин тоже оказался городом у воды. Маленьким и снежным. Удивительно, сколько телодвижений надо было проделать, чтобы сидеть сейчас на Ратушной площади в кофейне, почти такой же, как дома, на Гарвард-сквер. Люди здесь, в Таллине, были красивыми и молчаливыми. Официанты даже не пытались завести разговор.

      В самолете Кевин рассматривал облака. Это было замечательно. По-эстонски pilv, как подсказывал гугл-переводчик. На середине пути он понял, что не заказал гостиницу. Пришлось заняться этим прямо в аэропорту.

      Кевин погулял по городу и съездил на обзорную экскурсию на маленьком автобусе. Фотографировал, пил кофе. Надо было придумать новый проект. В голове художника должны быть тысячи идей. Его голове и душе должно быть тесно от идей. И жизни не может хватить на их воплощение. Но у него идей не было. Город оказался почти игрушечным. Так прошло два дня. Темнело рано.

      В путеводителе было написано, что Кясму – место отдыха творческой интеллигенции, жемчужина природы и культуры, одна из самых красивых эстонских прибрежных деревень, с романтическими ледниковыми валунами, что бы это ни значило.

      Девушка с ресепшена отеля объяснила, где найти автобус на север. Сама она там не была. Она приехала в Таллин два года назад из Москвы. Когда-то, когда Кевин только мечтал стать «настоящим фотографом» и работал продавцом в круглосуточном книжном, он знал одну русскую. Они случайно познакомились в кампусе, даже ездили один раз на океан. Она была странной, та русская, все время говорила о муже – какой он умный у нее и замечательный. Кажется, муж учился по какой-то международной программе. В памяти Кевина та девушка осталась белым пятном, подсвеченным по контуру солнцем и водяными брызгами. Он не мог ее забыть и не мог толком вспомнить.

      Кевин выписался из гостиницы, снова совершил круг по центру Таллина и в четыре первым сел на междугородний автобус. К половине пятого Кевин был в салоне по-прежнему один. Автобус тронулся. За окном мелькал снег. Он падал не отвесно и не наискосок, а под каким-то нетипичным углом градусов в двадцать. Кевин приник к путеводителю, который чуть что норовил захлопнуться. Все фото были летними. Зелень, камни, вода, низкая квадратная часовня. Надо было принять предложение Джеффа и погостить