Дочки+матери=любовь. Мацнева Евгения

для неё, конечно, не стали. Обидно за мать, за себя…

      Лена невольно сжала кулачки.

      Но если она и дальше будет ночевать одна, с ней может случиться что-то очень плохое. Выдерживать дальше эту бессонницу, когда нервы на взводе, она не сможет. Лена так ослабла, что ей казалось – она стала жить между реальностью и галлюцинацией. Ещё немного – и она просто сойдёт с ума.

      Да, ко «взрослому» разговору с отцом Лену подтолкнуло отчаяние, одиночество и страх ночных шорохов у входной двери. У неё просто не было иных вариантов.

      Когда отец в очередной раз «забежал» в квартиру, Лена остановила Валентина неожиданным для него предложением:

      – Папа, пожалуйста, возвращайся домой.

      Отец впервые за долгое время поднял на дочь взгляд. Остановился. Сел, помолчал. И лишь спустя минут пять произнёс:

      – А как же Наталья?

      Лена сумела сдержать подступивший гнев. Отец и сейчас думал не о ней. Он даже не стал объясняться и извиняться. А мог бы…

      – Пусть живёт здесь.

      Лена произнесла это жёстким категоричным тоном – не как шестнадцатилетняя девчонка, а как взрослый человек, понимающий о жизни куда больше, чем мужчина, сидящий рядом.

      Валентину было на то время пятьдесят. Молодой, по нынешним меркам, мужчина. Наталья – моложе него лет на пятнадцать. Она могла бы заменить Лене старшую сестру.

      И уже на следующий день они пришли. С чемоданами, тюками и девочкой-шестилеткой – Таней, дочкой Натальи от первого брака.

      …А чуть позже Лена узнала, что все её одинокие ночи у двери квартиры дежурил Паша. Может, надеялся, что девчонка сама обо всём догадается и однажды впустит его?

      Но она не догадалась. Не судьба. А жаль.

      ***

      …Её первая встреча с Натальей была натянутой.

      Новое семейство встало на пороге. Несколько секунд Лена и Наталья молча смотрели друг другу в глаза.

      – Ну что ж, – с нарочитым оптимизмом в голосе сказал Валентин, скидывая ботинки, – входите, теперь это и ваш дом.

      Лена будто приросла к стене в прихожей, молча смотрела, как суетливо снимаются обувь, плащи и шарфы.

      Вот сейчас они окончательно переступят черту, заполнят собой всё пространство.

      За Леной в эти минуты была не просто квартира – это был мир, с которым именно теперь ей приходилось прощаться навеки. Ещё вчера она являлась центром этого мира, его хозяйкой. И вот рубикон пройден. Отныне она отодвинута куда-то на задворки этого мира, становится лишь его частью, и не факт – что самой незаменимой.

      – Входи, Танечка. Лена, знакомься, это тётя Наташа, а это её дочь, – бубнил отец.

      Лена посторонилась, пропуская в квартиру молодую смущённую женщину с порозовевшими от волнения щеками и маленькую девочку, та наивно радовалась происходящему.

      – Показывай, где кухня, где что… – бодрился отец.

      – Сам и показывай, – тихо сказала Лена и ушла в комнату своей матери, отныне это была её комната.

      В конце концов, она только что сделала то, чего они все давно хотели. А большего – не ждите!

      …Так