Молитва лицемера. Марго Лурия

отчего высокая ваза на полу затряслась, а алые цветы в ней сбросили несколько лепестков.

      Я дотронулся до поверхности стола, что встретил прямо напротив входа, туда складывали почту и какие-то помятые записки с жёлтыми пятнами и пеплом. Шершавая и сухая поверхность, потрёпанная, видно, от ненадлежащего ухода, царапала пальцы, потому прикасаться к ней было довольно неприятно. Тем не менее, я заметил, как та слегка подрагивала от незримых нитей, что обволакивали всё вокруг. Я знал, что хоть больше и не видел их, но они продолжали качать жизнь, подобно сердцу. Всё видимое и невидимое составляло единый организм, и я непременно был его частью, как и другие, от маленького светлого дитя с уникальными генами, до последнего бедолаги без гроша за душой. Без меня в этом мире не начался бы день, а маленькое насекомое не отстроило бы своё жилище, укрепляющее целую планету.

      Я прошёл внутрь, и моему взору открылась полуреальная картина, пришлось протереть глаза, чтобы убедиться, что это не был обман зрения. Множество полуголых девиц в объятиях кавалеров в облаке дыма на ярких бархатных подушках.

      Мне предложили сигарету, пахло от неё дурно, раньше я и не предположил бы, что могу закурить. Но была ни была, делаю затяжку, откашливаюсь, делаю ещё одну и замираю от растекающихся по горлу жжёных глотков.

      Я смотрел на свои руки, через которые только недавно видел личный ад, и не мог понять, какая жизнь была на самом деле реальной. Может ли мир считаться правдой, или он – лишь плод воображения? Я видел ад или касался своего безумия? Видел ли я своими глазами, или мной руководил автор? А женщины вокруг меня, снующие и смеющиеся как дети, бегали бы они так задорно, если бы мир был реален? Мы ведь все понемногу живём в своей голове, все лжём себе или видим искажённые отражения. Наше сознание выдаёт, как ни крути, лишь частичное воссоздание реальности, ведь смотрю я, а не кто-то другой. Тот человек, что мной не является, не видит мир таким, как вижу его я. Его воспроизведение обильно напичкано его опытом, решениями, словами, брошенными вскользь его правдой.

      Всё, не привыкнув к своему телу, я казался себе просто сознанием, парящим над своими видениями. Они вообще замечали меня? Здесь голоса и следы людей сливались в единый животный вой, кто говорил, зачем и куда, следовало ли отвечать, перестало иметь значение. В какой-то момент я стал различать лишь далёкое карканье на фоне рёва похотливых самцов.

      От запахов разболелась голова, а от обилия тел, что скорее плавали, нежели ходили по залу, ноги всё время делались ватными и неповоротливыми. Я бы сказал тот, кто поселяется в подобных местах, рискует со временем, причём довольно быстро, превратиться из человека в его подобие.

      Я чувствовал, как внизу живота зрела непреодолимая дрожь, что отдавала тянущей болью в пах. Любое движение, даже движение мысли в голове, сопровождалось содроганием в самой глубине моих бёдер. Даже череда лёгких подергиваний от прохладного ветра из окна привносила в тело интригующее удовольствие и танцевала