Империя добра. Ана Жен

коменданта Фокина. Рассчитывая на эффектное появление, цесаревич специально выждал некоторое время, чтобы убедиться в том, что Рину вызовут на допрос. Да, таким образом девушке пришлось пробыть в неволе несколько дольше, но какая разница, если Алек прискакал на белом коне ровно в тот момент, когда у несчастной Региши и надежды не оставалось.

      – Я вам еще раз говорю, я упала… Просто провалилась в подвал! Никто же не запрещает сидеть у стен дворца? Нет ведь таких законов? – Региша чуть не плакала повторяя одно и тоже в сотый раз.

      – Допустим, – устало соглашался комендант, – но платье тогда откуда?

      – Господин Фокину, Роман Ярославович, ну не барышня вы, не поймете… – причитала Регина.

      – И все…

      Не допуская того, чтобы эта беседа пошла на второй круг, Алек ворвался в кабинет.

      – Ваше высочество! – подскочил Фокин.

      Регина изумленно перевела взгляд на цесаревича, но не смогла ничего из себя выдавить, слишком уж велико было ее удивление. А это при том, что еще вчера, когда Котову только поместили в камеру, она дала себе зарок, что не будет ничему удивляться, сохранит достоинство при любом исходе. Ведь она одна виновата в том, что полезла в подвал, что надела это красивое платье. А потом горько зарыдала, уткнувшись лицом в подушку: виновата может она и одна, но как же это все несправедливо!

      – Я прибыл с высочайшим повелением, – Александр театрально бросил стопку отцовских указаний на стол. – Его императорское величество велели освободить немедля Регину Дмитриевну Котову.

      – Сам император велел? – не удержалась Региша.

      Невероятных усилий стоило Алеку не рассмеяться этому искреннему удивлению. Взяв себя в руки, он слегка надменно произнес:

      – Пойдемте, Рина, боле вас не смеют задерживать.

      Регина, как последняя дурочка, просияла. Она улыбнулась Фокину и совершенно беззлобно проговорила:

      – Большое спасибо за уделенное время, Роман Ярославович, доброго вам дня. – И поспешила покинуть кабинет.

      Лишь оказавшись во дворе крепости Регина остановилась и вздохнула полной грудью.

      – Александр Павлович, как я могу вас благодарить? – чуть ли не прыгала она.

      – Перестаньте, Рина, я ваш должник.

      – Мой? – вновь искренне поразилась Региша.

      Алек почувствовал себя страшно глупо: словно они не на одном балу были.

      – Вы мне жизнь спасли, – напомнил юноша.

      – А… – протянула Регина и снова улыбнулась: – Я спасала исключительно себя, вам просто страшно повезло, что я жизнь люблю! – Она пнула камень и проводила его полет взглядом, чтобы не видеть прекрасных голубых глаз цесаревича.

      Алек был благодарен барышне за ее веселость, за то, что она не припоминает его слабость.

      – Позволите подвезти вас домой, Рина?

      – О, было бы замечательно! – воодушевилась та. – Маманя наверняка места себе не находит…

      – Пойдемте, там мой конь.

      – Конь? – переспросила Рина. – Хотите сказать,