Империя добра. Ана Жен

на императорском благотворительном балу. Это странное чувство, когда хочется встать и во всеуслышание заявить: «Многоуважаемые господа, вы идиоты!». Сделать так Дмитрий не мог. В конце концов он всего лишь практикант. Спасибо его громкой фамилии за возможность обосноваться в Главном штабе. В следующем году он наконец-то выпускается из Императорской военной академии и если все пойдет по безукоризненному плану князя Благовещенского, величайшим распоряжением его направят служить именно сюда.

      Поэтому все, что оставалось Дмитрию – поднять взгляд от бумаг. Его дело маленькое: знай себе проверяй досье, прикрепляй фотографии и заноси в базу результаты допросов.

      А тем временем следователи с важным видом докладывали друг другу о том, как у кого идут дела. Видные знатоки своего дела теперь подозревали в случившемся группу пролетариев, а может и само купечество. К тому же, основной целью террористов определили самого императора.

      Все это Дмитрию Александровичу виделось совершенно лишенным смысла. Во-первых, когда началась стрельба, государь уже покинул бальный зал, во-вторых, согласно показаниям цесаревича Александра, захватчики преследовали именно его. Хотя, едва ли Благовещенский считал необходимым прислушиваться к словам этого пьянчуги и повесы. Быть может, цесаревич просто так оправдывал свое позорное бегство?

      Нет, не стоит Благовещенскому так говорить. Он прекрасно осознавал, что убей террористы в тот день единственного наследника престола, в империи бы начался сущий ад. Дмитрий не любил всякого рода смуты, потому тихо радовался тому, что погибли аристократы незначительные. И все же, несмотря на то, что с Александром они когда-то в детстве вместе играли, а последние четыре года и вовсе учились на одном курсе, теперь между молодыми людьми не осталось никаких связей. Дмитрий все пытался понять, если возобновить дружбу с Александром, поличут он больше выгоды или проблем, однако, не находя однозначного ответа, держался в стороне.

      – Именно! – воскликнул тощий лысоватый офицер, вернув Дмитрия в реальность. – И эта девчонка, Котова! Она несомненно замешана.

      Нет, это же ни в какие ворота! Дмитрий Александрович тихо, но резко поднялся со своего места и, прихватив планшет, отправился за кофе. Благовещенский мог принять многое, но на несправедливость у него была натуральная аллергия. Обвинить и спустить всех собак на купеческую дочку – верх этой самой несправедливости. Делать он, разумеется, ничего не станет – глупо подставляться ради непонятной девицы, – но свидетелем этому становиться совершенно не хотелось.

      По мраморной лестнице внутреннего атриума Дмитрий спустился в кофейню на первом этаже и заказал эспрессо. Он не любил все эти новомодные кофейные изыски. Не говорите, что вы любите кофе, если ничего кроме фраппе и латте не пьете!

      Кафе расположилось в цокольном этаже. Здесь вечно не хватало света, а в пасмурные дни ощущение складывалось будто ты не представитель закона, а преступник, отправленный в Петропавловку. Дмитрий сделал глоток, убедился, что в его напиток не подмешали сахар, и открыл планшет. Фотография миниатюрной и веснушчатой девушки. Он занимался