Перепутья. slip

хозяина по назначению. А здесь у меня мозг уже закипает, и обрати внимание – не от жары.

      Яркое южное солнце пекло в макушку, и Агриппа мог бы с ним поспорить, если бы тугая пружина не подпирала горло, лишая его возможности говорить.

      – Ладно, проходите, устраивайтесь, если, конечно, найдете место, – Метиох открыл дверь и приветственно махнул рукой.

      Агриппе хватило одного беглого взгляда, брошенного вовнутрь, для того чтобы понять, что он не преувеличивал. В атрий пусть помпезного, но небольшого, дома набилось куда больше людей, чем он мог вместить. Все они галдели, размахивали руками и переговаривались друг с другом настолько активно, что у него тут же начала болеть голова.

      Менекрат проскользнул вглубь дома и пропал из виду, а они с Меценатом принялись искать хоть какой-то свободный пятачок.

      Люди прибывали и убывали, создавая плотное течение из постоянно сменяющихся лиц. Сперва Агриппа пытался разглядывать их и выискивать знакомые лица, но даже это нехитрое занятие быстро начало провоцировать новые приступы головной боли, и он сдался.

      В какой-то момент поток новых людей остановился, толпа начала уменьшаться – и, когда закат окрасил атрий в красноватый цвет, они остались одни.

      Хотел ли Помпей их как следует вымотать, хотел ли просто показать им их новое место – и то и другое ему удалось.

      – И что на него нашло, Марк? – неожиданно спросил Меценат, нарушив такую хрупкую тишину.

      Агриппа встрепенулся. Усталость брала свое, несмотря на все переживания, и его порядком клонило ко сну.

      – М-м-м? – протянул он, обернувшись к Меценату, – Ты о чем?

      Меценат сверлил взглядом закрытую раздвижную дверь таблинума, из-за которой доносились приглушенные голоса. Словно вторя им, он тоже перешел на шепот:

      – Что на Августа нашло? Зачем он это все сделал? – на его лице читался весь спектр эмоций, от искреннего любопытства до леденящего ужаса.

      – Тебе официальную версию, или нет? – уточнил Агриппа.

      – А какая разница?

      – В искренности первой я намного сильнее сомневаюсь, – Агриппа печально усмехнулся.

      Молчаливые дни, проведенные в дороге, подточили глиняные ноги колосса его самоубеждения – и тот рухнул, оставив после себя только пустоту и неуверенность.

      – Давай сначала первую, потом вторую, – после непродолжительной паузы, выбрал Меценат.

      Агриппа пожал плечами. Пусть будет так.

      – Ну ты же знаешь. Республика больна. Буквально находится при смерти. Если мы хотим выжить, нам нужны радикальные изменения. Снос старой системы и строительство поверх того, что осталось, новой. Иначе цикл закончится и снова начнется, но уже без нас.

      Меценат прервал его, не дав закончить мысль:

      – Марк, я в курсе. Но какое отношение это имеет…

      Одним жестом Агриппа вернул инициативу обратно в свои руки:

      – Я как раз собирался к этому перейти. Цезарь не понимает этого. Не видит этого. Цезарь никогда бы не смирился с отведенной ему ролью – и поэтому он должен был