Тьма во мне. Александр Манахов

привлекала куда меньше, чем какая-нибудь городская таверна. Хьюго же, хоть и был наравне со мной образован, здесь не появлялся никогда. Видимо, поэтому я и выбрал себе это убежище. Здесь не было брата, здесь не было никого, кто мог бы причинить мне зло. Абсолютное одиночество, как великое счастье, царило в этом месте, и то, что я, как бездомный кот, сторонился людей, здесь уже не могло казаться таким странным.

      Но у этого логова имелось двойное дно, и я прятался там, в самой глубине своих фантазий, уводящих меня в неведомые края, в дальние дали, полные приключений и чудес. Здесь никто не мог меня осудить, кроме мудрецов древности, да и те не осуждали, а, скорее, направляли и подсказывали. Однако чтению я посвящал только свои вечера. Большую же часть жизни, так мне, по крайней мере, казалось, я проводил в лесу.

      Не было у меня другого, более преданного друга, чем он. Он стал моей надежной крепостью, стены которой не были замкнуты. Они сходились и расходились, словно по моему желанию, как чьи-то живые объятия. Они могли укрыть сенью зеленых сводов или распахнуть просторы бескрайних полей за своими пределами. Лес необъяснимой силой заманивал меня вглубь, и всякий раз, как я приходил, откликаясь на его немой зов, меня преследовало очень сложное чувство. Лес казался мне божеством, которое, будто наделяло и меня неограниченной властью над предметами, и потому я, оказываясь в его пределах, под его зачарованными сводами сам становился богом. Ну, или хотя бы маленьким божком своего замкнутого дикого рая. Также как это происходило с книгами, сюда я мог сбежать от людей и остаться наедине с собой, купаясь летом в холодных озерах, что пополнялись талой горной водой, исследуя тайные звериные тропы, наблюдая за птицами, охотясь, фехтуя.

      Меня и Хьюго обучали военному делу. Нас тренировали лучшие фехтовальщики Норденхейма, и я был весьма хорош, впрочем, уступал брату пусть не в ловкости, но в силе и в той неистовой смелости атак, которые требовал меч. Вот еще одна причина, почему отец не воспринимал меня всерьез. Да, я был быстр, ловок, но Хьюго даже внешне имел царственный вид: высокий, мускулистый, черноволосый юноша – настоящее подобие нашего короля. Не то, что я – худой, жилистый и нескладный, с мамиными большими глазами и ее же соломенными волосами. Даже частые тренировки не могли изменить мое природное сложение. Единственное, в чем я превосходил брата, так это в меткости.

      Да, я стрелял не просто хорошо. Я мог стрелой сбить орех с самой верхушки дерева. О, к этому у меня был настоящий талант. Рано меня научили превосходно обращаться с луком, стрелами и ножами, снимать шкуры и разделывать тушки зверей. Я не боялся крови. Позже, охотясь самостоятельно, я отладил свои умения и возвел их в наивысшую степень мастерства. Охота для меня была больше, чем просто страсть. Она стала своеобразным ритуалом, способным распутать узел самых запутанных мыслей. Это была моя религия, нет, вовсе не жестокая. Я поклонялся жизни, а жизнь невозможна без смерти.

      Задумывался ли я об убийстве людей? Конечно. Более