Трупорот и прочие автобиографии. Джон Лэнган

не справишься с вампиром.

      – Напомни, какой у тебя опыт общения с этой тварью?

      – А как же навеянный им ужас?

      – Я тоже его чувствую, но… Я увидел тебя – и очень хочу увидеть твою мачеху и младшего сына.

      – Ты сумеешь прикончить его одним ножом?

      – Именно так убили Дракулу.

      – Я Брэма Стокера не читал.

      – Мундт – тоже. Не волнуйся, я нашел пару полезных советов в здешней библиотеке. Вперед.

      Помещение, куда они попали, было огромным, размером с банкетный зал. Россыпь факелов, установленных на высоте плеч, озаряла рыжим светом ровные кирпичные стены, но сводчатый потолок терялся в тени. Напротив входа стояла дверь в тяжелой черной раме, за которой виднелся луг у подножия холма, где зеленела трава и светило солнце. Август с облегчением перевел дух. Несмотря на все заверения, он понимал: отцу вместе с ним не выбраться. Он пытался придумать выход, но вариант был лишь один: самому драться с проклятой тварью, хотя эта мысль не слишком его прельщала. Однако раз вампира здесь нет, то, возможно, никем не придется жертвовать. Вот бы еще ноги двигались быстрее – тогда бы он в мгновение ока добежал до выхода и выбрался наконец из этого кошмара.

      Они прошли полпути, как кто-то на выдохе произнес:

      – Энтони…

      По комнате пронесся ветер, шелестя мертвыми листьями; этот звук не скрывали даже крики.

      – Что ты мне принес?

      – Иди, – велел Тони. – Не волнуйся.

      – Это и есть малютка-Август? – продолжал голос. – Твой сын? Твой первенец? Ты привел его ко мне?

      Дверной проем находился дальше, чем казалось. Или это комната увеличилась в размерах? В неверном свете факелов трудно было понять. В одно мгновение помещение выглядело огромным, точно собор, а потом вдруг съеживалось до габаритов обычного зала, словно они с Тони находятся внутри пульсирующего сердца из кирпичей и тени. Едва пространство расширялось, как у Августа возникало впечатление, будто краем глаза он видит нечто ужасное, но стоило повернуть голову, и комната сжималась, перед ним оказывался голый камень.

      – Дверь, – напомнил Тони. – Следи за дверью.

      – Ну разумеется, – продолжал голос. – Ты же никогда его не хотел, правда? Жена отказалась делать аборт – сам говорил. А ты так и не смирился… Считал, это нечестно, она не имеет права решать за тебя… Иметь над тобой такой контроль… Столько власти… И малютку-Августа ты так и не простил… Ты не сумел полюбить его – по-настоящему, всерьез, как должен любить отец. С его братом, Фостером, было иначе, да? Этого ребенка ты хотел. Ждал как никогда в жизни… А старшего, значит, привел ко мне? Хочешь обменяться, чтобы я тебя отпустил?

      – Мундт, – не выдержал Тони. – Сделай милость – заткни пасть!

      – Эй, – сказал Август. – А как же не «не выражайся»?

      – С дьяволом не спорят, его посылают к чертям.

      – Откуда он столько про тебя знает?

      – Я здесь очень давно. И Мундт – тоже. За эти годы он пару раз предлагал… скажем так, перемирие. Он наедался крови и хотел чего-то менее приземленного. Разговоров, например. Соглашался я не сразу. Всякий раз был уверен,