Трупорот и прочие автобиографии. Джон Лэнган

обожал указывать на недостатки всех, кто его окружает, включая людей, к которым он испытывал уважение. Кроме того, меня мучило чувство вины (как сказал кто-то из комиков, «подарок, не перестающий радовать») за то, что я так и не сумел полюбить отца так просто, так открыто, как другие родственники. Примерно за год до его смерти мы начали неуверенно выходить на новый уровень отношений: без лишней напряженности и опаски, но отец на два месяца угодил в больницу и там вскоре умер, поэтому мы не успели окончательно примириться.

      Бабушке, разумеется, рассказать этого я не мог. Она выжидающе прищурилась за очками, поджала губы и подалась ко мне всем телом. Судя по взгляду, она ждала историй и подробностей, которые позволили бы воскресить ее сына в памяти. Я послушно заговорил и все утро делился с ней воспоминаниями. В первую очередь поведал о его последних днях в больнице: про операцию на открытом сердце, после которой отец так и не оправился, только терял силы, пока обследование не показало, что у него поздняя стадия цирроза и печень практически не работает, после чего события покатились с сокрушительной скоростью, как вагончик на американских горках с отказавшими тормозами. Чтобы сгладить впечатление, после этого я поделился историями о том, как отец заботился о моих сестрах и брате: о том, как он тренировался вместе с ними, как водил их на разные занятия, как помогал в школьных научных проектах (например, он разрешил Маккензи будить себя по ночам, чтобы оценить, как прерывистый сон влияет на способность выполнять определенные задачи).

      Я описал, с каким восторгом он воспринял поступление моего брата в медицинский колледж и какую гордость испытывал, когда Кристофер отправился служить в военно-морской флот. Как отец восхищался моей сестрой Ритой, которая помимо учебы успевала вести кружок танцев в собственной школе, играть на гитаре в церковной фолк-группе и подрабатывать в магазине оптики. К счастью, мне удалось заболтать бабушку, и за все утро она ни разу не спросила, какие отношения с отцом были у меня.

      6

      Оставшуюся часть дня я провел в доме у тетушки с дядей; они жили совсем рядом – буквально в двухстах метрах. Нас от души накормили, подав на стол вкусные пироги, колбасные рулеты, местные пирожки с мясом, картошку, фасоль и сладкую газировку. В гости пришли сыновья и невестки Стюарта и Бетти, а также их внуки, которых настолько очаровал мой американский акцент, что они постоянно просили сказать что-нибудь еще. Дядя Стюарт обещал прокатить меня по окрестностям и показать здешние достопримечательности; один из кузенов пригласил нас с Маккензи посмотреть кино у него дома; другой велел непременно съездить с ним и его отцом на рыбалку. А еще в ближайшие выходные в Гриноке намечалась ярмарка… Не прошло и двух часов, как все дни до конца моего отпуска оказались расписаны.

      Я и не возражал. Росли мы без родственников. После смерти отца к нам хлынул поток бесконечных гостей и звонков с соболезнованиями, но вскоре он истончился, а потом и вовсе иссяк, и теперь мне остро не