Червоблох. Павел Деникин

написал. Поднёс вместе с горелкой ко мне. «Я боюсь ЕГО. Боюсь говорить, боюсь даже думать. ОН всё слышит! Я видел тебя в кристалле и решил, что ты знаешь, что ты можешь помочь избавиться от НЕГО. Видимо я ошибся. Извини, что втянул! Лучше бы я погиб». Я прочитал записку и непонимающим взором уставился на друга. Тот кивнул и поджёг бумагу. Я ждал объяснений, хоть каких-нибудь. Но Эдди сел на свой топчан и заплакал.

      Какое-то время я слушал его всхлипы и пытался осмыслить происходящее. Конечно, удобнее всего думать, что всё это наваждение, дурман, бред. Но перед моими глазами стояла чёткая и яркая картинка, увиденная в кристалле. Однажды я уже столкнулся со сверхъестественным, и поверить в нечто выходящее за грани обычного понимания мне куда легче, чем кому-то может показаться. Первый ужас прошёл. И я пытался понять, с чем мне пришлось столкнуться на этот раз. С чем – или, вернее, с кем? – столкнулся этот несчастный горемыка, что даже слово боится вымолвить? Я подумал о Диве. Но ведь тот запечатан в сундук, и сейчас мы не в Подмосковье, а на Урале. Что же тогда? Почему Эдди увидел в кристалле меня, а не кого-то другого? По крайней мере, отпал хотя бы один вопрос: почему Эдди вышел на меня. А вот что ему от меня надо и как, он думал, я ему помогу – хороший вопрос! И почему я увидел Юру? Но и это был не главный вопрос, который меня интересовал. Меня больше волновало, что это за кристалл. И я решил нарушить молчание. «Где ты взял кристалл?» – спросил я. Друг дёрнулся как от пощёчины. Я думал, его хватил удар. Но он несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Я не стал обращать внимания на его потерянную беспомощность… или беспомощную потерянность, и хотел повторить вопрос, но тот грохнулся передо мной на колени и умудрился зажать мне рот. Я замычал от возмущения, но он, продолжая давить ладошкой на мой рот, мелко-мелко затряс своими немытыми патлами. Я сдался и жестом показал, что буду молчать. Тогда он отпустил меня и снова написал на бумаге: «Как рассветёт, я отведу тебя туда». Я прочитал и кивнул. Тогда Эдди влез на свой топчан и сжался в позу эмбриона. Через несколько минут он спал. Я не смог сомкнуть глаз до самого утра.

      Павел припомнил ту полу-сказку – полубред про жуткого ночного демона – Дива, которую зачем-то рассказала ему в детстве мама. Они придумали её вместе с дядей Витей, а он – ребёнок ещё! – потом несколько ночей кряду спать не мог. С возрастом развившийся, как у любого подростка, нигилизм вытравил веру в фантастические истории, как веру в Деда Мороза и Кощея Бессмертного, но, как говорится, осадочек остался.

      – Див? – спросил Павел. – Вы сейчас серьёзно вообще всё? Див?

      – Ты не веришь в его существование, – то ли спросил, то ли констатировал факт Виктор Ильич.

      – А вы как думаете? – развёл руками Павел. – Страшилка из детства, которая, типа, совсем не страшилка? Кто… что такое Див?

      Наташа открыла рот, Надежда Олеговна успела издать звук, когда Виктор Ильич перебил сразу обеих:

      – Сам расскажу! Я ж всё-таки в некотором роде очевидец…

      Виктор Ильич потёр виски, прокашлялся, поёрзал на стуле, посмотрел на потолок, хрустнул пальцами.

      – Витя?! –