Червоблох. Павел Деникин

роклятье!» – нашёл рифму Эдуард, и к ситуации удачнее уже было не найти.

      С потолка свесились кислородные маски. Женщины голосили, дети вопили в ужасе. Мужчины ещё держались, Эдуард покосился на соседа и понял, что это ненадолго.

      Эдуард не воспринимал самолёты, как транспорт для перевозки пассажиров. Да, они постоянно рассекают воздушное пространство тысячами бортов, но крушение самолёта – всегда катастрофа, а не авария или происшествие. И сейчас он участник долбанной катастрофы!

      Эдуард вцепился в кресло, борясь с подступающей паникой. Кто-то из мужчин уже начал орать. Лёгкое удовлетворение, что первым заорал не он сам, дало Эдуарду передышку. Мелькнула надежда, что всё обойдётся.

      Но что-то (что ради всего святого это могло быть?!) повредило фюзеляж лайнера и тот начал разваливаться на куски.

      Эдуард посмотрел на соседа, желая отдать ему должное за выдержку, но сосед уже был мёртв.

      Самолёт завибрировал крупной дрожью. Эдуард заорал. И потерял сознание.

      Он должен был погибнуть ещё в самолёте, как все. Но Эдуард Глебов, так и неоцененный «Слётом немолодых литераторов и поэтов» самобытный (доморощенный, как он себя называл) поэт, выжил.

      Свершилось чудо? Нет, Эдди так не думал.

      1

      После того, как Див был загнан обратно в зачарованный Иваном Грозным сундук, Виктор Ильич оставил пост смотрителя музея имени Александра Клинова и на некоторое время ушёл в затворничество.

      Но это «некоторое время» продлилось совсем недолго. Будто тюлений отпуск на южном пляже: вроде только уютно растянулся на золотистом песке, только успел привыкнуть к неласковому палящему солнцу, как надо уже собирать чемодан и прощаться с курортной жизнью.

      Чтобы встретиться со смертью.

      Муж Надежды Олеговны – Володя – очередной инфаркт перенести не смог. Надежда Олеговна сделала (очень старалась сделать) его жизнь максимально изолированной от переживаний и расстройств, но всё оказалось тщетным. Ранним субботним утром Владимир Клинов замертво рухнул на пол, едва прикрыв дверь туалета. Буднично и прозаично. И, казалось, ничто не предвещало. Просто смерть больше не стала переносить свой визит.

      Виктор Ильич всегда был рядом. Что бы он ни делал – всё бросал, если Надежде Олеговне нужна была помощь. Он продолжал её любить. И не мог по-другому.

      Похороны хотели сделать скромными, закрытыми. Но народу всё равно собралось прилично: шило в мешке не утаишь. Не прогонять же пришедших проститься? Виктор Ильич взял все хлопоты на себя. На Надежду Олеговну больно было смотреть. Эта всегда сильная женщина выглядела теперь изнурённой и осунувшейся.

      Когда всё закончилось, Виктор Ильич привёз её домой.

      – Пожалуйста, останься, – сказала Надежда Олеговна, едва он развернулся на выход.

      И он остался. Насовсем. Она не позволила ему уйти. О большем Виктор Ильич и мечтать не мыслил.

      Но «большее» случилось. Не сразу и уж точно не через сорок дней. Однако обоим это пошло на пользу. Они словно ожили, встрепенулись и расправили крылья. «Не было счастья, да несчастье помогло», – можно было так сказать, если бы не звучало это паскудно.

      Казалось, живи и наслаждайся, но Виктор Ильич не был бы собой, если не найдёт что-нибудь, что исключало спокойную жизнь.

      Виктору Ильичу не давала покоя книга, найденная в тайнике кабинета-студии музея.

      Он снова достал её.

      АЛЕКСАНДР КЛИНОВ.

      СУМБУР БЫТИЯ.

      Солидный кожаный переплёт без тиснений, вообще без всего. Томик представлял собой гибрид автобиографии и личного дневника. Будучи крестным отцом Саши, Виктор Ильич знал многое о нём и его жизни, но многое стало для него новым и откровенным. Впрочем, как и любая человеческая жизнь – словно айсберг: миру видна только верхушка.

      Но самое важное – то, что не давало Виктору Ильичу покоя – потрясло бывшего смотрителя музея до глубины души. У его крестника, писателя с мировым именем, у Александра Клинова был сын. Наследник… Бастард Кошмарного Принца! О котором никто не знал.

      Виктор Ильич по крупицам, как старатель на золотом прииске, собирал информацию из этого кожаного томика: десятки стикеров, куча отметок на полях и подчёркиваний в тексте. Итогом скрупулёзного труда стал поиск сына Саши, устроенный его матерью Надеждой Олеговной, сразу же после того, как она прочитала дневник сына и получила исчерпывающую информацию от своего дотошного Шерлока.

      Связи и деньги в подобных делах обладают магической силой и спустя двадцать три дня он (Виктор Ильич) и она (Надежда Олеговна) стояли на пороге квартиры трёхэтажного панельного дома в подмосковном посёлке городского типа и давили на дверной звонок.

      Дверь открыла миловидная молодая женщина уставшего, но отнюдь не потрёпанного вида. Из-за её спины с искренним любопытством на лице выглядывал мальчуган годков этак десяти.

      Женщина представилась Наташей, сына же звали Пашей. Павел Александрович Клинов, стало быть, решил Виктор