Реальность миров. Жарков Александрович Глеб

наблюдала за обоими мирами через призму Осколка. Алексей, внимающий рисункам из блокнота. Виктор, сжавшийся в комок у стены. Её собственные руки светились, как проводники энергии.

      – Почему ты не поможешь им? – Осколок принял форму огненного вихря.

      – Они должны выбрать сами, – ответила она, создавая из воздуха кленовый лист. – Страх или доверие. Реальность или…

      Лист рассыпался на пепел. Где-то в глубине её «сердца» – если его можно было так назвать – шевельнулась старая боль. Воспоминание о комнате с розовыми обоями, о криках, которые она не смогла остановить.

      – Иначе это не будет настоящим, – прошептала Лиза, стирая слезу, которая испарилась, не долетев до земли.

      Глава 6. Виктор: Первый сон

      Город за окном выл. Не метафорически – буквально. Виктор прижался спиной к холодной стене подъезда, втягивая воздух, который пах жжёной резиной и мокрым асфальтом. Его ладони скользили по шершавой поверхности кирпичей, будто пытаясь найти опору в материальности мира. Но мир больше не подчинялся законам физики. Неоновые вывески «Бар „Колибри“» и «Аптека №12» стекали вниз раскалёнными потоками, как расплавленный пластик. Буквы «ОТКРЫТО» превратились в кровавые подтёки, а светофор на перекрёстке пульсировал всеми цветами сразу, словно гигантский разбитый калейдоскоп.

      – Не сейчас… – Виктор зажмурился, но даже сквозь веки пробивалось мерцание. Он побежал, спотыкаясь о трещины в асфальте, которые расширялись, обнажая под собой бездну. Там, в глубине, мерцали огни – не городские огни, а что-то древнее, холодное, как свет далёких звёзд.

      Звуки накладывались друг на друга, создавая какофонию: гудки машин превращались в рёв раненых зверей, смех прохожих – в визг торнадо. Вдруг всё стихло. Тишина ударила, как пощёчина. Виктор остановился, ощущая, как барабанные перепонки сжимаются от давления. Он обернулся. Улица была пуста, но на стене дома, где ещё минуту назад красовался граффити с улыбающимся котом, теперь зияла трещина. Не та, что оставляют время и сырость, а идеально ровная, будто рассечение лазером. Из неё сочился свет – не белый, не жёлтый, а цвет, которого нет в спектре.

      – Хватит, – прошипел он, впиваясь ногтями в ладони. – Это не настоящее.

      Трещина дрогнула. Свет заиграл переливами, и из щели выползла тень. Нет, не тень – её антипод. Существо из сгустков света, слепящего и безформенного. Оно пульсировало, как сердце, вырванное из груди.

      – Виктор… – голос звучал одновременно со всех сторон, как эхо в пещере. – Ты видишь.

      Он отшатнулся, споткнулся о бордюр и рухнул на землю. Ладони впились во что-то липкое – асфальт стал мягким, как жевательная резинка.

      – Проснись! – крикнул кто-то женским голосом, но вокруг никого не было.

      Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки. Виктор зажмурился сильнее, чувствуя, как слёзы текут по щекам. «Это сон. Это просто кошмар. Сейчас проснусь…»

      Запах кофе. Горький, знакомый. Звук капель, стучащих по карнизу. Виктор открыл глаза. Он лежал на полу своей квартиры-студии, в луже холодного пота. Утро пробивалось сквозь жалюзи, рисуя