Критическая история гностицизма и его влияния. Том 3. Жак Маттер

искупление грехопадения и греха, искупление и воскресение тела; эти различия были слишком велики, чтобы способствовать объединению. Что касается последнего, то, хотя докеты приняли лишь чисто феноменальный облик Христа и наделили себя апокрифическим Евангелием17, они не разделяли наиболее существенные доктрины гнозиса – рассуждения о Плероме и ее эонах.

      Поэтому они не могли объединиться ни с гностиками, ни с ортодоксами, за исключением тех случаев, когда они становились неверными своей школе.

      Из всех ветвей гнозиса только маркиониты предлагали им простоту, которую они любили в своих догмах, и именно с маркионитами они, по-видимому, слились, прежде чем стали объектом общих преследований.18 Таким образом, иудаистские тенденции породили в лоне христианства две совершенно разные теории.

      Один, о его чисто человеческом происхождении, – эбионитизм; другой, о его чисто божественном или пневматическом появлении, – докетизм. Оба они встречаются в различных гностических школах. Но поскольку не гностицизм привел их к иудаизму, а иудаизм привел их к гностицизму, мы наблюдаем здесь не столько влияние, сколько взаимосвязь.

      Были ли у неиудаистских сект христианства подобные отношения с гностиками? Именно это мы и собираемся рассмотреть.

      Эти секты можно разделить на два класса: одни были более практичными, другие – более умозрительными. Мы поговорим сначала о первых, которые, в свою очередь, можно разделить на два класса: школы либертинов и школы аскетов.

      Глава VII. Школы либертинов, николаиты. – Агапеты

      Колыбелью либертинских школ гностицизма был город Александрия и их общий лидер Карпократ. Именно с ним, по сути, связаны так называемые гностики, и именно к его принципам можно отнести все типы атактитов.

      Эти принципы, по-видимому, были заимствованы гностиками у николаитов и переданы Агапетам.

      Назвав николаитов одной из сект, которые своим происхождением способствовали утверждению гнозиса, мы сказали, что впоследствии нам придется рассматривать их как одно из обществ, подвергшихся влиянию утвердившегося гностицизма19: мы должны рассмотреть их с этой точки зрения.

      Первоначально николаиты не имели с гностицизмом ничего общего, кроме принципа противостояния закону брака и своего рода разнузданности, связанной с некоторыми доктринами теософии. Позже они официально исповедовали тезис о том, что тело должно предаваться всевозможным сладострастным удовольствиям, чтобы освободить душу от законов и оков телесного мира. Это мнение слишком совпадает с теориями симониан, карпократиан, продиктиан и атактиан, чтобы мы не были вынуждены поверить, что николаиты вступали с ними в более или менее близкие отношения, какими бы малоизвестными они ни были.

      С ними, как бы мало они ни были известны. С. Иреней приписывает им целый ряд гностических мнений о Творце и Христе20. Правда, Ириней говорит здесь

17

Теория святого Петра. Евсевий, VI, c. 12.

18

J. E. Ch. Schmidt, Kirchengeschichte, t. I, p. 158. Ср. Beausobre, Histoire du manichéisme, I, p. 377. Агат. Niemeyer, De Docetis, комментарий, p. 44.

19

Том I, с. 309.

20

Iren, Adv. hæres, lib. III, p. 218, ed. Grabe.