Гильотина. Сеймур Гурби

же.

      И вот на следующий день он сидит в кабинете завуча. Мне было стыдно, что ему пришлось слушать весь этот цирк, но другого выбора не было. Сын твой накосячил – тебе и отвечать.

      Приехала мать того кретина. Она, если честно, стерва та еще. Таких поискать еще надо. Таких, может быть, уже не выпускают. Ограниченный тираж.

      Пришла эта стерва просто поторговаться. Как на рынке, ей-Богу. Выманивала у отца деньги. «Я пропустила смену. Я купила бинты. Я сделала то, се… вы должны заплатить мне. Заплатите.». Отец спокойно спросил, будто он вообще здесь не сидел, а так, мимо проходил:

      – Сколько?

      – Ну, в размере трех тысяч.

      Вот же гадина. Три тысячи хочет? А не пойти бы ей в жопу? На эти переговоры о деньгах другие смотрели спокойно, будто так и должно быть. Будто это нормально, что школьники дерутся, а потом их взрослые родители решают все вопросы и проблемы с помощью бумажек.

      Они что, совсем ебанулись? Она выпрашивает деньги. Мать того кретина. Три тысячи гони ей. Вот же торговка. А торговка ведь какая, знающая все. Высчитывала там все ночью, наверное.

      Короче, был еще я. Еще мой классный руководитель. Все они смотрели на меня, как на кусок воняющего дерьма. Словно это я их привел сюда, и заставляю ждать и краснеть. Идиоты, вы же сами устроили этот цирк. Я же просто сделал то, что должен был. Вот, что мне надо было сделать? Дать заднюю? Но род наш не из таких. В Союзе все мои дяди сидели в обезьянниках за нелегальное нахождение в стране. Похоже, суждено было и мне сидеть. Только не за нелегал, а за драку в школе в четырнадцать лет. Но я сидеть не хотел. Не мое это дело.

      Отец в моменте стал серьезным. Он был хорошим переговорщиком. И в другой жизни мог бы стать главой делегации одной из каких-нибудь стран и отстаивать интересы этой страны. Нормально у него это получалось.

      – Вы что. Как. Мой сын? Он и мухи не обидит. Такое от него я вижу впервые. Да-да. Вы что? Конечно, нет. Он славный парень. Он тихий. Если бы вы сказали это про моего старшего сына, то я бы еще понял. Но младший нет. Это случайность.

      – Да-да, я помню Вашего старшего. – сказал завуч.

      Обязательно этой идиотке следовало упоминать об этом? Мой брат давно уже выпустился из школы, пошел в полицейский колледж, что он такого вам сделал? Грубил Вам? Да вы сами себе грубите: посмотрите на вашу рубашку. Да в этом здании есть вообще адекватные люди? Это просто цирк. Шоу. Анекдот, комизм.

      И вот отец защищал меня, как мог. Он все твердил:

      – Вы говорите так, будто он единственный виноват в этом. А все не так. Все по-другому.

      До этого я рассказал отцу как все было на самом деле. Тот тип меня толкнул. Затем толкнул снова. Я отходил дальше. А я ему говорил. Я говорил, что не надо этого. И он снова толкает меня. Снова. И тут. Бац. И снова – бац. На. Держи, ублюдок.

      Я влепил ему раза четыре. И все в одно место – в глаз. Я думал: «Сейчас точно прилетит мне… точно-точно…». Я ждал. Но мне не прилетело. Я лишь смотрел, как он закрыл свой глаз и говорил мне: «Ты дебил. Ты дебил.».

      После того позора, который случился, через месяц отца опять вызвали.