Междумирье. Аалека Вальц

тихо сказала Агата, смотря совсем не на закат.

      Белая рубашка мужчины после нескольких часов выглядела белоснежной, и Агате казалось, что она слышит похрустывание от её соприкосновения с выцветшей лодкой. Закатанные рукава изломами только усиливали эту слуховую иллюзию. И если она слышит хруст от соприкосновения ткани с древом, то как звучит соприкосновение с его кожей? Какая она – нежная, бархатная или дубовая? Точно не влажная, ведь тогда бы крахмальная структура рубашки размякла. Он так медленно дышит, а вдруг кожа на ощупь, как лысая порода котов – сфинкс?

      – Знаешь, это уже второй раз, когда ты так неприкрыто пялишься на меня, – сказал Михаил.

      – Извини, – Агата раскраснелась.

      – Я не против, другое дело ты. Зачем извиняться за собственные желания? – он повернулся и встретил рассерженный взгляд.

      – Какие еще желания? – девушка взяла бутылку и налила себе еще вина. – Откуда тебе известно, о чём я думаю?

      – Агата, – мужчина забрал вино, – мне нравятся пьяненькие девушки, но ты точно не умеешь пить. И я не знаю, но я чувствую… твоё желание.

      – Чувствуешь? Телепатия? – девушка взялась за разгоряченные щёки, её словно ужалили слова мужчины. – Я могу дословно повторить каждое предложение, которое пронеслось в моей голове, пока я на тебя смотрела. Я думала про звуки, которые издают поверхности при соприкосновении, при трении.

      – При трении? – ухмыльнулся парень.

      – Я думала, что я понимаю, как звучит дерево или накрахмаленная рубашка, но не знаю, как будет звучать твоя кожа. Какая она на ощупь, исключительно интерес.

      – Да, не сомневаюсь в твоих словах. Но я говорил про твои желания, – мужчина полностью развернулся, чтобы слушать гневную отповедь и наблюдать, как расширяются от медленного осознания его слов зрачки глаз девушки, как приоткрывается рот, чтобы дать отпор, но слова застывают невысказанными на губах. Она прислушивается к своим чувствам, ведь быть искренней с собой для нее важнее проигрыша, важнее потери репутации.

      – Ты можешь дотронуться, – сказал он коварно.

      – Ладно, – девушка вскочила, отчего песок взмыл вместе с её платьем, а она схватилась за голову снова, но теперь камешки, мусор и песчинки, налипшие на ладони, будто наждачкой врезались в раскаленные докрасна щёки. В глазах потемнело, и равновесие утратило опору. Михаил успел словить её до того, как она плашмя упала на тарелки с едой. Но помощь не была встречена с благодарностью.

      – Не трогай меня, – Агата яростно пихнула его в грудь.

      – Ты полагаешься на чужое мнение и стыдишься собственных желаний, но готова драться, если тебе помогут, когда ты падаешь?

      – Я не стыжусь собственных желаний. Ты выдаёшь желаемое за действительное. Думаешь, я барышня в облаках?

      – Прямо как гнедая в яблоках, – усмехнулся Михаил, – давай я покажу тебе всего лишь раз, и ты поймешь, что я имею в виду.

      Не дожидаясь её ответа, Михаил поцеловал. Он был страстным, резким, сильным и вполне сошёл бы за мерзавца, всегда берущего своё, если бы не его мотивы. Агата закрыла глаза и отдалась поцелую, как