Междумирье. Аалека Вальц

когда-нибудь думала, что будет, если золушка одновременно была бы и красной шапочкой?

      – Принц бы её слопал. – ответил странный голос, и это последнее, что запомнила Агата за этот вечер.

      ГЛАВА 2 Мозаика памяти

      ***(1) апокалипсис? – нет.

      Сухие листья букета шумели на сквозняке. Букет стоял в пустой вазе на широком подоконнике, краска которого пошла паутинкой от старости и рассохшегося дерева. Жаркое солнце оставалось снаружи. Через деревянную раму виднелись пыльные кирпичи, а сочные листья каштанов лапами закрывали окно. Агата старалась понять, где находится.

      Комната с зелёной краской на стенах, двумя пустыми койками, тумбами и эмалированным умывальником, закреплённым надёжными болтами на голубой плитке, подсказывали, что в больничной палате. На это указывал и катетер в руке. Агата ещё раз осмотрелась и пошевелила ногами, удивляясь тяжести одеяла, какие часто раздают в поездах. Толстое, шерстяное, оно было заправлено в серый пододеяльник с квадратным вырезом посредине, хрустело крахмалом и пахло отбеливателем. Она поискала воспоминания, которые помогли бы определить, сколько она провела тут времени. Если ориентироваться по засохшему букету, то, вероятно, недели…

      За дверью раздались звуки шагов, и в палату вошёл молодой мужчина в застёгнутом халате. Он автоматически повернул голову направо, в сторону окна, и лишь потом посмотрел на девушку, улыбнувшись. Его светлые глаза тепло засияли, что показалось удивительным, потому что в контрасте с рыжими усами щёткой и большим загоревшим крючковатым носом, глаза выглядели обесцвеченными, выгоревшими, как и всё тут в больнице (то ли от времени, то ли от трудностей). В руках он держал карту и ручку, а стетоскоп совершенно однозначно позволял идентифицировать его, как врача.

      – Очнулись? И в сознании, замечательно, – сказал доктор и присел к Агате на кровать. Девушка задумалась, разбирая значения его слов.

      И правда, в первый раз при пробуждении её голова дёрнулась, будто воздушный шарик от порыва ветра. Тяжёлая и неуправляемая, не находила опоры или удерживающих её мышц. Следом вырвало, горечь обожгла нёбо. Во второй раз рвота не металась фонтаном по стенам и ночной сорочке. Кто-то заботливо уложил её на бок и придерживал, когда она кашляла и плакала. Внутренности словно собрались выбраться наружу. Потом она думала, что снимают кожу, но это была лишь мокрая и пропитанная желчью одноразовая ночнушка. Сильные руки обтёрли и заботливо переодели в мягкое. И внезапно укусила оса – так показалось. Резкая боль в плече после тёплой ласки новой одежды возмутила ее, но во всём теле наступило умиротворение. Сердце сонно застучало в привычном ритме, грудь задышала на полную, вернулись привычные ощущения рук, ног, а живот и спина расслабились. Долгий, тёмный, без сновидений покой окутал ее.

      – Как самочувствие? – спросил улыбчивый доктор и взял за запястье, чтобы посчитать пульс, а другой рукой показал жестом оголить живот для проверки. Агата послушно всё выполнила.

      – Нормально.