Мортидо. Люся Цветкова

своей, будучи единственным наследником знатного и могущественного дома де Шеву, объявил родителям своим неслыханное: он восстаёт против их воли, пренебрегает устоями общества и намерен сочетаться браком с безродной девицей, коей сердце его принадлежало и что носила под сердцем дитя его.

      Однако в домах подобных де Шеву такое благородство считалось не достоинством, но безумием. Закон их был прост: цель оправдывает средства, а союз дозволялся лишь с теми, у кого в жилах течёт кровь столь же знатная. Так укреплялись родственные узы, и чужакам не было места среди них.

      Родители Граса не могли допустить недостойного союза и жестокой рукой разлучили юных влюблённых. Девушку увезли в неведомые края, скрыв её от взора и памяти. Подобно легкомысленным ветрам, уносившим прошлое, юное сердце Граса уступило искусу в блестящем обществе. Три месяца скорби – и вот уже он преклоняет колено пред прелестной Жюли де Гранж, и союз сей был и угоден, и предопределён с детства.

      В положенный срок Жюли родила дочь Кристину. Но и другая девочка, София, узрела свет Божий, рождённая от той, что некогда пленила душу Граса. Судьба, однако, была не столь милостива к Кристине: младенец явился на свет хилым, а роды так истощили мать её, что врачи единогласно вещали: ни новых детей не будет у Жюли, ни долгой жизни у её единственной дочери. Грас же всем сердцем прилепился к Жюли, и велика была его привязанность настолько, что, предаваясь горестным размышлениям, клялся он более не связывать себя узами любви, ибо, казалось ему, рок неумолимо обращает всякое его чувство в трагедию.

      Столь роковая весть встревожила старейшин рода де Шеву: ведь если дитя не выживет, а иных наследников не будет, то род их прекратится. Тогда же в умы их змеёй вползла мысль коварная: выкупить у несчастной, позабытой всеми любовницы Граса её дочь и выдать девочек за сестёр-близнецов. Так и было решено.

      Первые годы жизнь Софии проходила в тени: до поры до времени её держали подальше от людских глаз, дабы не порождать ненужных слухов. Но в стенах фамильного поместья пересуды не утихали, и шёпот о бастарде следовал за Софией неотступно. Жюли же не смирилась с присутствием чужого дитя в доме своём и неустанно изливала на неё презрение.

      Предсказание врачей не сбылось: Кристина росла, и, хоть была слабым созданием, но достигла восемнадцати лет и обрела жениха – Гомеца Суареца де Фигероа, чей пылкий взор запечатлел в ней единственную возлюбленную. Этот союз, столь желанный Жюли, был отпразднован с пышностью. А вскоре явилась на свет Каролина (я), дочь Кристины.

      Но счастье было недолгим: роды унесли жизнь молодой матери, а за нею в скорби угасла и Жюли. Так София, некогда униженная, вознеслась на место госпожи дома, став женой Гомеца. Тогда же и родилась её дочь Алёна.

      Мы с Алёной, несмотря на всё, что предшествовало нашему появлению на свет, жили в ладу, ибо над нами стоял отец наш, блюдя семейный мир. Нас сближала любовь к бабушке по отцу – Елене де Фигероа, урождённой Соболевской, чья душа, подобно чистым снегам родины её, была светла и прохладна. В её доме мы провели