Мортидо. Люся Цветкова

истекали месяцы в моём заточении. Но одно письмо всё же достигло меня. Его прислала София.

      В холодных строках своей записки она возвестила, что Гуго, измученный моей жестокостью, поверив, что я его не любила, покончил с собой. Он бросился со скалы в море, и волны поглотили его без следа. София не преминула язвительно намекнуть, что его смерть – моя вина, что мои слова вонзились в его сердце глубже самого острого кинжала. И я не могла не поверить. Я виновата.

      Скорбь моя была столь невыносимой, что даже Доминиан не выдержал. Он отослал меня в маленькую башню дэ Эскобъядо, стоящую в чуть поодаль от его величественного замка Сакрам. И несмотря на всю ту боль, что пронзала мою душу, я ощущала странное облегчение в уединении. Здесь, в тишине и одиночестве, я и написала эту записку, обрекая её на вечное молчание.

      Доминиан всё равно не оставлял меня в покое, посещая по ночам, когда я гуляла. Я любила ночные прогулки к маяку, где обрыв уступал место безбрежной тьме. Я стояла на краю, всматриваясь в эту бездну, слушая, как волны разбиваются о камни в ледяной тишине. Каждая ночь давала мне больше времени для раздумий, и я всё глубже погружалась в мысли о печальной судьбе.

      Моего мужа уже не вернуть. Единственным утешением было осознание, что он действительно любил меня, и что Софии так и не удалось заставить его влюбиться в Алёну. Наверное, Алёна, в свою очередь, тоже была счастлива от того, что козни Софии не сработали. И постепенно я пришла к мысли, что так даже лучше. Что с моим недугом не стоит любить и рожать детей, чтобы не передать им эту болезнь. Я возненавидела себя. И ненависть, что пронизывала мою душу, могло утешить только море – море, которое стало последним пристанищем моего супруга. Я плавала по ночам, безмолвно поглощённая тем, как холод воды пронизывает до костей, не заботясь о почти готовой к появлению на свет новой жизни, взращённой во сне. Вместе с телом замерзали и чувства. И тогда становилось спокойнее. Может быть, его душа теперь растворена в морской воде, и это мой единственный способ любить его.

      Доминиан продолжал следить за мной, полагая, что я пытаюсь свести счёты с жизнью. Он угрожал, что всё равно спасёт меня, заставит жить дальше. Мол, вот-вот я рожу и смогу снова принимать лекарство. Он не понимал, что меня однажды уже спасли, и вот я здесь – на краю обрыва. Я не позволю им спасать меня больше. Их любовь алчная и несправедливая.

      Я чувствую, как сильна моя жажда любви, и осознаю, каким ужасным даром наградила меня моя семья, моя кровь и сама любовь – одиночеством. Будь проклято всё, ради чего мне приходится терпеть такие муки! Будь проклята их любовь! Пусть и они узнают моё одиночество! Или дайте мне покой, или страдайте от одиночества, как и я!

      Я уйду туда, где сейчас мой любимый, где нет болезней, где мы будем вместе, и где мы будем вечно любить друг друга. И пусть никто не посмеет мешать моему счастью».

      ~~~

      Далее всё вышеизложенное было продублировано на французском языке. Я выяснила это, с помощью переводчика в телефоне.

      Следующая