У горизонта событий. Том I. Наталья Макаревская

и колонн, на которые опирались сводчатые арки, выстроились застекленные витрины со статуэтками, медальонами, печатями, украшениями, монетами.

      «И как до этих Тривимов не добралась Инквизиция? – подумал Юст. – Неужели на них еще никто не успел настучать?»

      Поизучав витрины, он взял одну из монет, чтобы поближе рассмотреть. Золотая и тяжелая, непривычно большого размера, с идущей по ободу надписью.

      Девушка между тем достала из своей весьма вместительной сумки кожаный блокнот с вложенными внутрь бумажными листами и карандаши. Водрузила на стол лампу и при ее скудном свете попыталась зарисовать наиболее заинтересовавшие ее экспонаты, а также скопировать надписи на монетах. Маску она не сняла, хотя рисовать ей явно было неудобно. «Жаль», – подумал Юст: ему хотелось увидеть ее лицо. Зато она смешно высовывала кончик языка и, вероятно, этого даже не замечала.

      – Эти вещи не просто древние – их создали незадолго до Катастрофы, – заявила она с некоторым апломбом, указывая на бронзовые статуэтки, которые изображали людей с головами животных. – Я читала, что именно тогда был популярен подобный стиль.

      – Как по мне, больше похоже на первобытное искусство, – скептически отметил Юст. – Особенно, если сравнить с современными скульптурами.

      – Это специальное упрощение, своего рода стилизация, – пояснила она и добавила по-ронийски: – Примитивизм.

      – Разве это не может быть подражанием, подделкой, более поздней копией? Да вообще чем угодно? – Юст пожал плечами. – Я бы вовсе не был так уверен, что это оригиналы. Равно как и все остальное.

      – Вы правы. Нельзя исключать, что все это… мистификация.

      Еще одно книжное ронийское слово. Зачем же так язык-то ломать?

      – Но проще все же принять за рабочую гипотезу, что все эти вещи – именно то, чем кажутся, – добавила она. – Проще – означает, что требуется меньше дополнительных допущений, меньше лишних сущностей. Это, в конце концов, дает более надежные объяснения.

      Какие умные рассуждения! Юст аж заслушался. Потом, посмотрев на сделанные ей наброски и указав на скопированные знаки, он спросил:

      – Может быть, вы еще умеете читать эти буквы?

      Чем Пророк не шутит – а вдруг, действительно, умеет?

      – Слоговое письмо? Нет, – она с сожалением покачала головой. – Возможно, если бы у меня была уйма свободного времени и большое количество фрагментов… Думаю, что язык – древнеронийский, хотя сложно утверждать наверняка.

      Итак, таинственная девушка знала, как эта письменность называется, и древнеронийский, по-видимому, тоже знала. Это уже говорило о многом. Хотя… о чем, собственно – кроме того, что она, в принципе, много чего знает? А название письменности Юст и сам знал, и древнеронийскому его научили. Однако главное – буквенно-звуковые соответствия – были ему неизвестны, и потому прочесть он ничего не мог. Вроде бы, магистры Орденов умели, да и то, наверное, не все: подавляющее большинство магов не слишком интересовалось древними знаниями, предпочитая вещи более… приземленные. А те, кто интересовался –