У горизонта событий. Том I. Наталья Макаревская

не в Лоретто, а в Витерлаге. Из проклятой Цитадели Юста вытащил Кенлар, лучший друг их семьи. Тогда он был членом Совета Двенадцати и обладал намного большим влиянием, чем отец.

      Из памяти Юста снова полезли непрошенные воспоминания.

      Он валялся в полузабытье, замерзший, закостеневший внутри, в наручных оковах и ошейнике, соединенных цепью, которая была продета во вмурованное в стене кольцо. Заскрежетал дверной засов и зашел надзиратель, рывком поднял его с гнилого соломенного тюфяка, разомкнул замок, вытащил цепь из кольца, и, держа ее, как поводок, вытолкал Юста из камеры в коридор. Они куда-то шли, Юста била предательская дрожь, ноги едва шевелились. Они свернули на узкую лестницу, и Юст ощутил, как снизу дохнуло сырым промозглым холодом пыточных подвалов. Колени подогнулись, и он рухнул на пол, захлебываясь слезами.

      – Вставай! – тюремщик дернул за цепь, вздергивая его на ноги – Вверх!

      «Не в допросную», – промелькнуло в голове Юста, и он всхлипнул от облегчения. С трудом заставляя себя передвигать ноги, он поднялся по ступеням и покорно шагал, куда его вел надзиратель. Они пришли в какую-то комнату со скамьями вдоль стен и маленькими зарешеченными окошками.

      Здесь были окна, и через них лился свет! Юст снова видел солнечный свет!

      Он непроизвольно шагнул к окну, и надзиратель тут же рванул его за оковы:

      – Стой на месте!

      Юст едва обратил внимание на окрик, потому что заметил Кенлара. Тот был одет в традиционную сенаторскую тогу – белую, с пурпурной каймой. На шее висела тяжелая золотая цепь с совой – символом Совета Двенадцати. И два знакомых перстня на правой руке – с рубином и бриллиантом – Юст тоже углядел.

      Он стоял перед Кенларом немытый, со слипшимися спутанными волосами, трясущийся, дрожащий, жалкий, затравленный. Фаланги пальцев покрыты были спекшейся кровью, грязное грубошерстное рубище, которое ему позволяли надевать в камере, присохло к ранам на боках, оставленных раскаленным железом.

      Кенлар окинул его отстраненным взглядом – внешне совершенно бесстрастный, хладнокровный, светло-серые глаза кажутся сделанными изо льда. Однако Юст сразу ощутил исходящее от него знакомое тепло, потянулся, ловя, и немного отогрелся. Он глубоко вздохнул, стараясь унять сердцебиение, вызванное преждевременным облегчением и всколыхнувшейся надеждой.

      – Я договорился, чтобы тебя отпустили, – сказал Кенлар спокойно. – Но домой тебе в таком виде нельзя – стоит поберечь твою мать и сестру… Пусть эти упыри сначала приготовят ванну и дадут тебе что-нибудь переодеться.

      Юст отчаянно замотал головой, посмотрел почти умоляюще, прошептал пересохшими растрескавшимися губами:

      – Забери меня, пожалуйста, отсюда… Прямо сейчас.

      Кенлар поймал его взгляд, моргнул и после короткой заминки произнес:

      – Хорошо. В таком случае поедем сначала ко мне.

      Его голос по-прежнему звучал ровно и бестрепетно. Он подошел ближе, еще раз осмотрел Юста с ног до головы и, обратившись