Танцующая на лепестках лотоса. Джон Шорс

ему вслед, когда он углублялся в джунгли. Он не мог бегать, как его брат; сделав несколько шагов, он останавливался и прислушивался. Стрекот цикад. Эхо разносит перекличку птиц. По верхушкам деревьев скачут обезьяны, отчего на землю падают большие листья. Листья зеленые и сочные, но очень скоро на земле они станут коричневыми, когда сезон муссонов подойдет к концу.

      Прак двинулся дальше. Сория хотела было попросить Борана незаметно пойти за ним, но поняла, что Прак все равно услышит его. И она не могла допустить, чтобы ее сын потерял свое лицо, особенно после того, как он с таким трудом старался его обрести.

      Когда Прак наконец скрылся из виду, Сория повернулась к мужу.

      – Что будем делать? – спросила она. – Мы должны что-то предпринять, иначе Вибол сорвется.

      – Он считает меня трусом.

      – Он сказал это, но на самом деле так не думает.

      – Может быть, так оно и есть. Может быть, мне и вправду нужно было убить тех чамов.

      – Ты предпочел жизнь смерти.

      – Как и должен был поступить трус. А теперь, чтобы как-то уравновесить трусость отца, Вибол совершит какую-нибудь глупость.

      У них над головами пронзительно завизжала обезьяна. Сория подумала о своих сыновьях, которые сейчас были в джунглях совершенно одни, и ее прошиб холодный пот. Она, вскормившая их грудью, не могла представить себе мир без них.

      – Но что мы будем делать? – снова спросила она и задумчиво потерла лоб.

      Боран взглянул на боевой топор, который он взял у погибшего кхмерского воина.

      – Чамы все равно придут в джунгли. Они не станут торчать в городе без дела, как тигр рядом со своей добычей.

      – Значит, нам нужно уходить? Спасаться бегством?

      – Если мы убежим, Вибол бросит нас. Второй раз от чамов он уже не побежит.

      Сория закрыла глаза, понимая, что Боран прав.

      – Но и остаться здесь мы не можем.

      – Может быть… может быть, ему удастся каким-то образом отомстить. Пусть он окропит лезвие этого топора кровью чама, и тогда, возможно, он не станет проверять себя вновь.

      – Как мы это сделаем?

      – Не знаю. Тогда война нашла нас, а теперь мы сами должны найти ее. Но найдем мы ее в то время и в том месте, которые выберем сами, и тогда руки нашего сына обагрятся кровью.

      – Твоей кровью? Его кровью? То, что ты предлагаешь, очень рискованно. Ты ведь всего лишь рыбак, Боран, а не воин.

      – И я это знаю. Но он – мальчик, который торопится стать мужчиной. И если мы будем относиться к нему как к маленькому, он просто бросит нас, а один он погибнет. По крайней мере, если мы не будем достаточно сильны, не будем достаточно мудры, мы умрем все вместе, все как один. Мы вместе умрем и вместе возродимся в следующей жизни, а так умирать лучше, чем жить поодиночке.

      Сория покачала головой, и на глаза у нее навернулись слезы. Она сжала руку мужа, и они отправились в джунгли искать своих детей в бесконечных зарослях деревьев и кустарников: нужно