Танцующая на лепестках лотоса. Джон Шорс

глядя на Вибола.

      Ее сын продолжал есть копченого угря.

      – Нет. Но и бежать от нее я тоже не собираюсь.

      Сория замолкла, и Боран даже засомневался, скажет ли она что-то на это. Его жена использовала слова, как лучник стрелы, – тщательно выбирая цель и стреляя только по мере необходимости. Большую часть времени она молча слушала своего мужа и сыновей, даже когда тревожилась по поводу заболевшего соседа или ухудшившегося зрения Прака. Поскольку их сыновья мало из-за чего переживали, она волновалась и за них – обрабатывала их порезы, нашептывала, что им следует уже думать о женитьбе.

      Сория так и не ответила, Боран повернулся к Виболу:

      – Возможно, тебе нужно бы вспомнить, как выглядел тот воин, в животе которого застрял наконечник чамского копья. Помнишь, как он страдал? Как глаза его наполнялись слезами от боли?

      – Он не говорил, что сожалеет о чем-либо, – возразил Вибол. – Так что я не считаю ошибкой его смерть. По крайней мере он погиб сражаясь, а не убегая от врага.

      – А почему воин не может сегодня убегать, а завтра сражаться? – спросил Прак, возобновляя их старый спор.

      Вибол встал и с досадой пнул ногой валявшуюся на земле ветку.

      – Сражаться нужно было тогда, когда они жгли наш дом и убивали наших людей. А мы вместо этого спрятались, как маленькие дети. Мы слышали крики и не предприняли ничего!

      Как бы Сории хотелось, чтобы у ее сына было столько же рассудительности и мудрости, сколько и упрямства. Раньше над его опрометчивостью можно было пошутить и улыбнуться, но сейчас Сория боялась, что она может стоить ему жизни.

      – Подумай обо мне, – тихо сказала она. – Пожалуйста, подумай обо мне, прежде чем ты побежишь навстречу смерти.

      – Я и думаю о тебе. Только поэтому я до сих пор здесь.

      Она кивнула:

      – Спасибо за это. Потому что я… Если вас убьют, я засохну, как вырванное с корнем растение.

      – Но мы должны были драться! – продолжал настаивать Вибол; нагнувшись, он поднял с земли ветку, сломал ее пополам и отбросил в сторону. – Мы должны были, по крайней мере, убить тех чамов, которые преследовали нас, а потом оказались в воде. Их-то убить было нетрудно.

      Боран показал ему наполовину зажившую рану на его бедре, которую Сория зашила шелковой нитью.

      – Ты это видишь, Вибол? Неужели ты думаешь, что мне не хотелось убить тех, кто сделал это, кто пускал стрелы, надеясь попасть в ваши сердца? Конечно хотелось. Это было настоящим соблазном. Но иногда, чтобы остаться человеком, приходится выбирать более трудный путь – путь, который сделает лучшим день завтрашний, а не сегодняшний.

      – Каким образом бегство от врага может быть лучшим выходом? От врага, который уничтожил наш дом? Который убил наших людей?

      – Потому что…

      – Ты испугался, отец! Ты не хочешь этого признать, но я думаю,