Сказки Торгензема. Наталья Горская

сгорбленную, невзрачную старуху с клюкой, казалось, что она ждала именно этой встречи. Стража собралась было её отшвырнуть подальше от дороги, дабы нищенка убогими лохмотьями не оскорбляла взора его королевского величества, но молодой король находился в прекрасном расположении духа из-за удачной охоты и повелел бродяжку не трогать, он даже кинул ей золотой фальк в знак своей благожелательности. Вельможи хохотали над нею, а дамы презрительно улыбались, снисходя к убожеству и старости. Бродяжка поспешила убрать королевское подаяние в складки одежды, низко поклонилась, а когда разогнула больную спину, то вдруг заговорила, почти запела. Голос у неё оказался ясным и чистым, словно у юной, и уж точно не подходил к грязному рубищу, прикрывавшее худое тело. Она пропела всего несколько слов:

      Накроет однажды твою страну Кровавый туман, пробудивший тьму. Чтобы земли Мореи спасти, Мальчику надо сперва подрасти. В твою семью войдёт альмарин, Рождённый весной среди горных долин. Волей своею имя даруй ему, И свет победит безумья жестокую тьму…

      Сразу после её слов стало очень тихо, стих ветер, не фыркали лошади, не позвякивала упряжь – всё замерло вокруг и будто оцепенело. Фредерик III помнил всю свою жизнь невозможную тишину, лишённую вообще каких-либо звуков, он испугался так, что вспотели ладони. Редко кому являлась София-песенница, но простой народ свято верил в неё и почитал наравне с христианскими святыми. Любой в Морее знал, она предсказывает в стихах или песнях, если обращается с прорицанием. И вот теперь король Мореи и его перепуганная свита услышали волшебную песнь Софии. А она повернулась ко ним спиною, распрямилась, вырастая и меня облик прямо на глазах у перепуганных вельмож, и истаяла, растворилась в облаке густого тумана, будто сама стала этим облаком. Оцепенение со свитских спало не сразу, пока вновь не дунул ветерок, разгоняя туманное облачко, вместе с тем вернулось дыхание, и молодой король почувствовал сильное биение собственного сердца. Такого страха он больше никогда не испытывал, ни до встречи с Софией-песенницей, ни после. Самое непостижимое заключалось в том, что слова её песни никто не запомнил и повторить не смог, никто, кроме его королевского величества Фредерика III Дагона, так он догадался, предсказание адресовали только ему.

      С тех пор Фредерик Даниэль Дагон иногда вспоминал слова песни-пророчества, иногда ломал голову над их смыслом и не находил объяснения. Легенды об альмаринах, сказочные истории о хранителях морейских земель все в Морее знали. Некоторые чудаки и мечтатели верили в существование некой мифической и неведомой силы, хранящей морейские земли от несчастий и бед, а другие наоборот, таковых оказывалось большинство, считали волшебные легенды не более, чем красивым вымыслом, на свете горестей почему-то меньше не становилось. Среди сильных мира сего, уж тем более, наивных чудаков, верящих в мифические силы, нашлось немного. Но Фредерик III причислял себя именно к ним, хоть никому не открывался