Сказки Торгензема. Наталья Горская

день и всю ночь. Она вышла поутру из своих покоев с почерневшим от горя лицом и потухшим взглядом и решила, что больше жить не станет. От рокового шага её спас, как ни странно, управляющий поместьем, оказавшийся более человечным, чем его господин, а может, сыграл свою роль тот факт, что ему нравилась ослепительная красавица-танцовщица. Его дочери были сверстницами несчастной Бьянки, а ему не хотелось причинять наивной девочке ещё больших страданий, и он её пожалел.

      – Не отчаивайся, Бьянка, – негромко сказал он утром, заметив на её лице следы мучительных раздумий, сильного потрясения и вполне объяснимого желания свести счёты с жизнью, – ты живи, как и жила в доме. Никто из слуг о приказе эрцгерцога не узнает, а сам он бывает в Торгенземе настолько редко, что не все прислуга даже знает, как он выглядит, а теперь монсеньор и вовсе забудет к нам дорогу. Даже думать не смей о том, что замыслила, это – грех. Не заботишься о себе, подумай о малышке, она совсем не виновата, что ей попался в отцы бессердечный человек. Ты нравишься мне, и я тебе немного помогу по-отечески. Всё понемногу устроится, наладится.

      Бьянка грустно улыбнулась ему, но возражать не стала, уйти сейчас из Торгензема, когда за окном пролетал снег, смешиваясь с дождём, равносильно самоубийству. А это, как сказал господин Реддон – управляющий, грех. Чтобы не подводить доброго человека, она всё же попросила предоставить комнату попроще и стала ученицей белошвейки, иногда помогала кастелянше. Единственное, чего она попросила себя не лишать, занятий в танцевальной зале. Когда у неё появлялась свободная четверть часа, она под любым предлогом оказывалась в светлом зеркальном зале и сколько могла кружилась в замысловатых па и пируэтах. Лишь в танцевальном зале Бьянка немного отвлекалась от печальных мыслей, слегка оживлялась и даже иногда улыбалась. Но покидала роскошную танцевальную комнату Бьянка Скарлатти неизменно в слезах. Слуги смотрели теперь на неё с сочувствием и печалью, но относились по-прежнему с почтением, такой красавицы и танцовщицы нигде в округе больше не встречалось.

      Уже к концу зимы её положение стало заметным, горничные зашептались, и Бьянка порой, хоть и не очень часто, ловила на себе злорадные взгляды. Занятия в танцевальном зале пришлось прекратить, теперь она только слушала, как играл пианист и всё время плакала. Чтобы отвлечь её хоть немного, Реддон на свой страх и риск, пригласил в Торгензем портретиста. Увидев перед собой ослепительную, но печальную красавицу, художник тотчас влюбился, для художников это так свойственно, но портрет вышел великолепный. Лишь взгляд больших синих глаз остался печальным. Потом пришла весна, но даже весенние трели птиц и ароматы весны не принесли Бьянке воодушевления и радости, ко всему она чувствовала себя всё хуже и хуже, и доктор, озабоченный её состоянием, чтобы она перестала вставать с постели. Он очень опасался за здоровье своей подопечной, погружённую в бесконечную тоску и печаль, и не зря, беременность прервалась преждевременными родами. Ребёнок