Сказки Торгензема. Наталья Горская

по просьбе управляющего имя в церковной книге немного переиначили и записали малыша как Мориса Антуана Скарлатти. И теперь Бьянка, склонившись над колыбелькой произносила нараспев с мелодичным акцентом: «Мо-ори-ис», а он начинал ей улыбаться своим беззубым ротиком. Они оказались очень похожи, оба синеглазые и аккуратные, даже улыбались теперь они друг другу совершенно одинаково. «Весь в мать, – проворчала Хельга и добавила уж совершенно невероятное, – значит, счастливым будет». Бьянка немного успокоилась и теперь с радостью предавалась материнству, отодвинув дурные мысли и тревожные ожидания. Она нежно нянчила мальчика, пела ему свои итальянские песни, что-то говорила на своём родном языке, а он серьёзно и внимательно слушал, словно старался понять смысл всего сказанного, а потом вдруг начинал весело перебирать ножками, будто хотел вскочить и поскорее побежать.

      Неожиданно на исходе лета в Торгензем вновь приехал эрцгерцог, Гарольд Дагон неожиданно появился к середине августа снова чем-то недовольный. Он смотрел на Бьянку с раздражением и плохо скрываемой злостью. Управляющий, едва родился маленький Морис, известил его, как и было приказано, о том, что у Бьянки появился на свет мальчик. Реддон никак не ожидал, что эрцгерцог вдруг захочет увидеть ребёнка, после жестоких слов, сказанных Бьянке зимой. Гарольд Дагон рассматривал четырёхмесячного малыша в какой-то странной задумчивости, а потом произнёс невероятное:

      – Что ж, пусть живёт пока здесь вместе с матерью. Сделайте так, чтобы они ни в чём не нуждались.

      Родись у него девочка, Гарольд Дагон даже не раздумывал бы, выставив и мать, и ребёнка вон, они ему не были нужны. Но мальчик… Если его признать законным ребёнком, то возникает право на безраздельное владение Торгенземом, поместье с огромными доходами навсегда становилось его собственностью, земли не придётся никому передавать. Законная супруга смогла родить Гарольду Дагону лишь двух дочерей, вторая появилась тоже к исходу весны. По морейским законам, дочери не могли наследовать королевские земли, а вот сыновья могли. Вот, в чём заключалась неожиданная благосклонность Гарольда Дагона к своему бастарду. Единственное, что могло служить препятствием – королевская воля. На признание законным ребёнка – бастарда, да ещё в королевский семье, требовалось высочайшее соизволение монарха и согласие отцов церкви.

      ***

      Разговор с собственным отцом, грозным и властным Фредериком III, Гарольд Дагон бесконечно откладывал из-за страха. Он обладал трусливой натурой, чем и объяснялось его быстрое охлаждение в отношениях с любовницей. Об интрижке быстро узнала законная супруга – Великая герцогиня Морейская. Изабелла Аделаида Дагон в противоположность своему трусоватому мужу, слыла особой решительной и мстительной, что весьма характерно для испанок. Она, разумеется, знала, о любовнице Гарольда и не находила в щекотливой ситуации ничего необычного, в их кругу принято было иметь не одну, а несколько любовниц, но благородного