До Марса уже далеко. Игорь Александрович Блинов

виду ровесница Ленца, в тёмно-зелёном бархатном пальто, с роскошной русой косой, выбивающейся из-под круглой такого же цвета шапки с рюшечками. Подойдя к подъезду, она остановилась, обернулась, и довольно бесцеремонно рассмотрела Максима, прежде чем войти.

      Максим смутился, отошёл подальше.

      Ленц явился не скоро, но с довольно увесистым узлом в руках.

      – Ого, целый клад?

      – Да нет, там кроме ещё несколько из моих вещей. Пригодится.

      – Ага, нормально, – кивнул Максим. – Да, послушай…

      – Что?

      – Ты в этом подъезде всех знаешь?

      – Э-э-э… Ну да. А что?

      – Я пока тебя ждал, тут проходила одна барышня, помладше меня, одета роскошно.

      Ленц заметно смешался:

      – Ну… То есть…

      – Такая в зелёном, как лягушка, круглощёкая, с косой. Я ещё подумал, может ты её знаешь?

      – Допустим, знаю. Это… это сестра моего товарища.

      – Ах вот оно что. Да нет, я ничего, просто так. А как её зовут?

      Ленц опустил голову и угрюмо ответил:

      – Ирина, а что? Хочешь познакомиться?

      – Да нет, мне и в голову не пришло бы её у тебя отбивать.

      – Глупости какие, и вовсе тут другое.

      «Всё же имеется некая тайна, – подумал Максим. – Ну да пусть, не до того нынче».

      На него напала весёлость, одновременно пробудился и аппетит.

      – Эх, закусить бы.

      Ленц воспрял:

      – Да, точно. А где?

      – Да вон торговка пирожками, – указал Максим.

      Румяная баба в расписном платке и синей душегрейке бодро зазывала покупателей:

      – А вот кому пирожки! С картошечкой две копейки, с грибочками – три, с зайчатинкой по пятачку!

      – С грибами не надо, ненадёжно, – заверил Максим своего спутника. – Бывало, поев грибочков, умирали.

      – С картошечкой возьмём, да?

      – Я возьму два с зайчатиной, я как волк сейчас голодный.

      – Я один с зайчатиной, один с картошкой.

      Взяв пирожки, Максим кивнул торговке:

      – Ну, прощай, Глаша.

      – Эва, да откуда ты меня знаешь? – удивилась баба.

      – С чего ты взяла, что я тебя знаю?

      – Ты же сказал – Глаша.

      – Да ты разве Глаша?

      – А кто же? Почитай, тридцать годов как Глафирой кличут.

      – А-а-а… Ну да. Бывает. Я вот Дормидонт, а приятеля моего зовут Агриппа.

      Баба с подозрением посмотрела на Максима, затем перевела взгляд на Ленца:

      – Как это Агриппа? Агриппина, что ли?

      – Ты что, Глаша? – притворно возмутился Максим. – Агриппина – женское имя! Именно Агриппа.

      – Женское не женское, а не християнское, – укоризненно ответила торговка.

      – А мы не християне, мы марсияне.

      – Да ну вас!..

      Они двинулись дальше, жуя пирожки.

      – Вкусно, а? – спросил Ленц.

      – Ещё как.

      – А ты её знаешь, да?

      – Кого?

      – Эту женщину, торговку. Знаешь, да?

      – Наш Пахом с Москвой знаком. Да что ты, ведать не ведаю.

      – А как