Небо, разорванное ласточками. Настя Миллер

силуэты. – Когда фрицы жгли деревню, она выбежала из дома… с этой птичкой на шее.

      …Огонь пожирал соломенную крышу.

      – Папа! – Маша, в ночной рубашке, прижимала к груди куклу. Ласточка блестела на её шее, отражая пламя.

      – Беги к лесу! – Иван отталкивал её к задней калитке, но из-за забора уже слышались выстрелы.

      Он видел, как её схватили. Как сапфировый глаз ласточки разбился о камни, когда она упала…

      Иван швырнул тряпку на стол:

      – После этого я стал находить шпионов везде. Каждый незнакомец – враг. Пока не увидел тебя… – Он кивнул на кулон. – Твоя птица цела. Значит, ещё не всё потеряно.

      Сергей сжал ласточку в кулаке. В ушах звенел её голос: «Ты же обещал…» Он встал, шатаясь от слабости:

      – Мне идти. К партизанам.

      Иван протянул ему сверток:

      – Сало. И спички. Там, – он ткнул пальцем в пожелтевшую карту, – у реки избушка с красной тряпкой. Скажешь, от Ивана послан.

      Сергей кивнул, но старик вдруг схватил его за рукав:

      – Если встретишь её… – голос сорвался. – Если встретишь Машу…

      Они оба знали, что Маша мертва. Но Сергей кивнул:

      – Передам, что вы ждёте.

      …Люда стояла у окна, стирая иней ладонью.

      – Ты вернешься, – сказала она, не оборачиваясь.

      – Откуда уверенность? – он обнял её за талию, чувствуя, как дрожит её спина.

      – Потому что я буду ждать. Даже если весь мир скажет, что ты погиб.

      Снег хрустел под ногами, как кости. Сергей шёл вдоль ручья, отмеченного на карте. Ветер нёс с собой обрывки голосов – то ли эхо прошлого, то ли предвестник погони. В кармане жгло сало, а в груди – надежда.

      К вечеру он вышел к реке. Лёд был покрыт следами – словно кто-то тащил сани через торосы. На противоположном берегу чернела избушка с клочком красной ткани на крыше. Сергей шагнул на лёд, но треск под ногами заставил отпрянуть.

      – Стой! – крикнули слева.

      Из-за камней поднялись двое: подросток в рваном полушубке и женщина с винтовкой. Мальчик целился в него самодельным луком, тетива дрожала от напряжения.

      – Свой! – Сергей поднял руки, но женщина щёлкнула затвором:

      – Пароль?

      Он вспомнил слова Ивана:

      – Меня прислал… старик с ласточкой.

      Лук опустился. Женщина кивнула:

      – Проходи.

      Избушка оказалась ловушкой. Внутри, среди ящиков с патронами и тюков медикаментов, сидели трое партизан. Лицо женщины, назвавшейся Ольгой, показалось знакомым.

      – Вы… из Сталинграда? – она прищурилась, разглядывая его. – Лётчик Волков?

      – Откуда… – он попятился.

      – Ваша Люда работала в нашем госпитале. – Ольга достала из-под вороха бинтов фотографию: на ней Людмила в белом халате улыбалась, держа на руках ребёнка. – Она говорила, что вы вернётесь.

      Сергей схватил фото, словно оно могло рассыпаться.

      – Когда? Когда вы её видели?

      – Две недели назад. Немцы бомбили эшелон с ранеными, а она… – Ольга замолчала, поправляя повязку на руке. – Она вытащила из огня девочку.

      …Дым