Небо, разорванное ласточками. Настя Миллер

прошили снег рядом с Сергеем.

      Он бросил гранату наугад. Взрыв разорвал тишину, осыпая лес щепками и кровавым дождём. Волк выскочил из клубка дыма, волоча перебитую лапу, и Сергей побежал за ним, не разбирая дороги.

      …Она читала ему «Онегина» у камина, когда за окном бушевала метель.

      – «Но я другому отдана, я буду век ему верна…» – голос Людмилы дрожал.

      – Ты бы смогла так? – он приподнялся на локте, глядя на её профиль.

      – Нет, – она захлопнула книгу. – Я бы нашла его. Даже если бы пришлось пройти через ад.

      Очнулся он в полуразрушенной землянке. Волк лежал у входа, вылизывая рану. На стене висела икона Николая Угодника, а под ней – детская кукла с выгоревшими волосами. Сергей достал из кармана ласточку, гладя пальцем сколотый сапфир.

      – Ты слышишь? – прошептал он, будто Люда могла его услышать. – Я иду.

      Снаружи завыл ветер, и волк поднял голову. Где-то вдалеке, за ледяной пеленой, ждала война. А вместе с ней – надежда.

      ––

      Глава 3

      Утро встретило его ледяным ветром. Сергей выполз из землянки, опираясь на обломок жерди. Волк исчез, оставив на снегу кровавый след. По нему и пошёл Сергей, спотыкаясь о замёрзшие кочки.

      Ручей оказался неожиданно – узкая лента, стиснутая льдом. Он пробил корку прикладом пистолета и жадно приник к воде. Отражение в чёрной глади испугало его: впалые щёки, глаза, провалившиеся в синие тени, борода, спутанная инеем.

      – Красавец, – хрипло усмехнулся он, и эхо разнесло смех по лесу.

      Сняв ватник, Сергей осмотрел рану. Жёлтый гной смешивался с кровью, и он вспомнил отца, вынимающего пулю из собственной ноги в их рязанской бане. «Боль – это звонок, Серёга. Слышишь – отвечай».

      Нож, найденный в землянке, он раскалил на огне от последней спички. Укусил ремень, вонзил лезвие в плоть… Крик разорвал тишину, спугнув стаю сорок. Осколок, ржавый и острый, упал на лёд.

      – Вот и… ответил, – прохрипел он, падая на спину.

      Выстрел прогремел внезапно. Пуля сорвала шапку, впившись в ствол сосны. Сергей рванулся в кусты, но сильная рука вцепилась в воротник.

      – Шпион проклятый! – над ним склонилось морщинистое лицо с седыми усами. Старик в выцветшем тулупе приставил к его виску обрез ружья. – Где твои хозяева?

      – Свой я… – Сергей попытался достать комсомольский билет, но мир поплыл.

      …Он стоял на крыльце военкомата, а Людмила пришивала к его гимнастёрке звезду.

      – Криво, – усмехнулся он.

      – Зато на века, – она укусила нитку и вдруг заплакала. – Вернись, понял?

      Он обнял её, чувствуя, как дрожит её спина.

      – Вернусь. Даже если придётся выползти.

      – Выполз, – пробормотал Сергей, открывая глаза.

      Он лежал на печке в крохотной избе. Запах хвои и дёгтя смешивался с ароматом ржаного хлеба. Старик сидел у стола, чистя ружьё.

      – Иван, – буркнул он, не глядя. – А ты кто?

      – Волков. Капитан…

      – Капитан? – Иван фыркнул. – А я – Наполеон.

      Сергей потянулся к карману, где лежала