Приключения Дэвида Симпла. Сара Филдинг

Она стояла перед ним бледная и дрожащая, не в состоянии произнести ни слова, пока, наконец, не потеряла сознание. Затем он поднял ее на руки, крикнул о помощи, и когда она пришла в себя, он приветствовал ее возвращение к жизни не с гневом и упреками, а с самыми нежными словами, какие только может выразить любящее сердце. Он заверил ее, что никогда не будет винить ее, что весь его гнев должен направиться на настоящего виновника, на того, кто испортил ее мягкую, добрую натуру и погубил их обоих. Он удивлялся, что могло спровоцировать этого негодяя на такую подлость, поскольку если бы тот сделал ей предложение, зная, что она его любит, он бы ни за что не поступил бы так, чтобы облегчить ей жизнь. «Нет, – сказал он, и слезы излились из его старческих глаз, – мне дополнительно бы приносило радость способствовать счастью этого человека, который теперь настолько жестоко разрушил все то, что я предлагал на закате своей жизни, и погубил меня и мою бедную единственную дочь».

      Это чрезмерное проявление доброты оказалось намного более опасным для бедной молодой девушки, чем если бы отец поступил по обычной схеме, как поступают в подобном случае большинство отцов, отвергнув дочерей из-за разочарования в своем тщеславии и отчаянии относительно их будущего брака. Его необычное поведение привело к ее полному разрушению, она падала от одного обморока к другому и умерла всего через три дня. Она не отходила от отца и умоляла его забыть её деяния и изгнать еë из своей памяти. Она проявила великодушие, хотя переоценивала свою вину. Она пыталась отвлечь его от размышлений о своем прежнем поведении и всех тех маленьких сценках, в которых, проявляя величайший долг и нежность, она так часто вызывала слезы радости у своего тогда счастливого отца. Её душу переполняли мысли о доброте отца – идея, что она причинила ему столько огорчений, была для нее невыносима. Все остальное она могла бы вынести с терпением, но размышление о том, что она навлекла на него (самого лучшего из отцов) было больше, чем могла выдержать природа.

      Бедняга старался сдерживать стоны, пока дочь могла его слышать, избегая причинения ей боли. Однако, как только она ушла, он начал бить себя, рвать волосы и погрузился в такие муки, что словами не передать. Я буду следовать примеру художника, который закрывает вуалью лицо Агамемнона при жертвоприношении его дочери, так как вычерчивание всего ужаса данной ситуации – задача за пределами возможностей. Я оставлю вашему воображению решать, что он пережил, но скажу лишь, что это было настолько мучительно, что его жизнь скоро завершилась».

      Тут мистер Оргейл прекратил разговор, увидев, что бедный Дэвид больше не в состоянии слышать, не в силах удержать свои эмоции и стал плакать при мысли о таком зрелище. Он считал ниже своего достоинства проявлять слабость, но при этом не слишком женственно расстраиваться из-за любого несчастного случая, в котором он лично не участвовал.

      Когда