Исцеление мира. Журнал Рыси и Нэта. София Агачер

к контрольно-пропускному пункту

      «Бабчин». Эта затейница, похоже, действительно что-то хочет нам показать, но я отвечаю за вашу безопасность и рисковать не могу.

      У страха глаза велики, но краски неяркие, серенькие.

      – Матвей Остапыч, неужели вы не видите, как всё изменилось! Померкли краски, тишина вызывает тревогу! Где-то нужна наша помощь! Вы что, забыли, что Надежда и я – врачи! – поддержал меня Андрэ Бертье.

      Но сталкер был неумолим:

      – Это ваше решение – не моё. Похоже, мы попали в реку времени. Будем идти по знакам. Рысь эту я знаю неплохо, опасности нет. А ты, Надежда, – обратился ко мне егерь и подтолкнул вперёд на своё место, – иди первой. Это твоё кино, а мы в нём только зрители.

      Интересно, что на уме у этой Багиры? Но животные не умеют думать, они живут инстинктами, побуждающими их к действию. И что там, за этим призрачным танцем в узорочье переплетённых веток?

      Большая могучая кошка с симпатичными кисточками на ушах грациозно прыгала с дерева на дерево, бесшумно и стремительно, всё время ожидая нас и оглядываясь. Как будто она прокладывала наиболее удобный для нашей группы путь, проверяя, идём мы за ней или нет.

      Кажется, у нас появился ещё один проводник, не менее умный и предусмотрительный, чем первый.

      – В дурное место ведёт нас твоя подруга, – раздался за моей спиной голос Остапыча. – К небольшому кладбищу радиоактивного металлолома – остаткам брошенной после захоронения деревень техники. Двадцать лет тому назад железок намного больше было, а потом мародёры почти всё растащили на запчасти да на продажу. Люди смерть и грязь всегда за собой тащат.

      Погань.

      Мы шли за рысью по тропе печали и тревог. Танец кошки пламенел в переплетении веток.

      Она привела нас на край небольшого, заросшего крапивой и полынью поля, огорожённого с двух сторон ржавой, провисшей и перекрученной колючей проволокой. Где мы увидели: экскаватор с поднятой штангой и снятым ковшом; раскуроченную кабину трактора без колёс и непонятно откуда взявшийся остов жёлтого автобуса марки «Икарус». И ещё почему-то у меня на зубах сразу заскрипел песок.

      У края поля в низком старте лежали четверо волков. Их рыжие спины отчётливо были видны на фоне яркой зелени, как будто они кого-то сторожили или чего-то ждали. На другом краю поляны матёрый самец-олень низко опустил свои рога, загораживая своей тушей самку и пятнистого неуклюжего оленёнка. Нога детёныша смертельно запуталась в колючей проволоке, как в ловушке.

      Матвей Остапыч приказал нам оставаться на месте и ждать. А сам молча обогнул волков и двинулся к оленям. Самец поднял свои рога и отошёл в сторону, самка осталась рядом с детёнышем и начала, как будто желая успокоить, вылизывать своего малыша.

      Проводник опустился на колени, достал из кармана кусок хлеба, разломил его на две части; вначале протянул один кусок матери, спокойно подождал, пока она поела, потом осторожно погладил её по морде.

      Затем