Исцеление мира. Журнал Рыси и Нэта. София Агачер

доктор Бертье. – Но надо торопиться, чтобы к девяти успеть на встречу с нашим проводником.

      Тишина заложила уши плотным куском ваты, кроны дерев неподвижны, как правда.

      Мы загрузились в ЗИЛ МЧС и двинулись через Стрели́чево к контрольно-пропускному пункту «Бабчин»,

      где я познакомил всех со своим старинным другом и учителем, егерем Полесского радиационного заповедника Матвеем Остапычем.

      Чувство несделанного и непонятого чего-то важного не покидало, и я решил, пока Остапыч развлекает французов байками о заповеднике, метнуться в научный корпус института радиологии за чемоданчиком для неотложной медицинской помощи. Вес небольшой, а мне будет спокойней.

      Кратчайший путь к небольшому трёхэтажного корпусу филиала Гомельского института радиологии лежал через лабораторные заросли различных растений и сельскохозяйственных культур для научных и селекционных исследований.

      Ещё издали я увидел небольшое стадо оленей, с аппетитом поедающее мощные, сочные перья лука; изумрудные листья и оранжевые цветы огуречных лабораторных грядок; переломанные и вытоптанные разлапистые помидорные кусты и разбросанные, выкопанные клубни бордового редиса размером с куриное яйцо.

      А у невысокого поваленного штакетника, когда-то защищавшего огород от мелких грызунов, мирно сидели и наблюдали за этой сценой огромный одноглазый чёрный кот, рыжая лиса и толстая полосатая кошка, больше похожая на карликового тигра.

      Напротив стоял небольшого роста кругленький мужчина в голубом халате, с безнадёжно прижатыми к груди руками и грустным лицом. Это и был местный завлаб Николай Григорьевич Дривович, к которому я так спешил. Ошарашено глядя на это безобразие и с трудом сдерживая смех, я подошёл к нему, протянул руку и выдохнул:

      – Здравствуй, Николай Григорьевич! А что ты невесёлый такой? Или случилось что?

      – И тебе не хворать, Фёдор Стратонович, и не спрашивай, что случилось – сам всё видишь. Был огород – и нет огорода. Прощай моя докторская диссертация, уничтожен мой труд последних пяти лет.

      – Как это нет?

      – А вот так! Сегодня рано утром стадо из восьми оленей прорвалось через колючку тридцатикилометровой зоны, повалило ограждение вокруг лабораторных посадок, добралось до моих экспериментальных грядок и практически съело – а что не съело, то затоптало – все грядки селекционных помидоров, бобовых, огурцов, лука и редиса. И выгнать их отсюда никто не может. Начальник охраны предлагал начать стрелять в воздух, но я был против этого. Хотя сильнее всего меня ранило больно в сердце предательство Тигры. Да, женщины, что с них взять… всё погубить готовы, всё сжечь, собственницы, – говорил монотонно, смотря в одну точку, несчастный учёный.

      – Подожди, Коля, Тигра – это полосатая кошка, которую вместе с четырьмя котятами я принёс тебе из заповедника прошлой осенью? Да, я вижу её, вот она сидит у забора в очень странной компании кота и лисы. А при чём тут женщины?

      – Знаешь,