«Корабль дураков», или Беседы с корифеями философии. Вячеслав Сорокин

само понятие «данный момент времени» оказывается по отношению к движущейся вещи абсурдным, поскольку движущаяся во времени вещь – согласно логике Гегеля – не может находиться в одном моменте времени.

      Только годы спустя мне стало ясно, что «диалектическое понимание движения» составляет самую сердцевину той системы непроглядных хитросплетений мысли, которая была возведена вокруг логических понятий Гегеля отечественными марксистами под названием диалектическая логика. Диалектическая логика хороша тем, что можно утверждать едва ли не всё что угодно. Критерии и каноны расплывчаты, и не в чем тебя, как автора, упрекнуть. Аристотелевскую логику марксисты объявили «низшей ступенью» новой, высшей, диалектической логики. И сколько же было сломано копий вокруг этого понятия! В марксизме, как в христианстве, есть положения, которые выше разумения. Поневоле проникаешься к ним пиететом, а заодно и к тем, кто в этом разбирается. Лишь позже открываешь: в этом не разбирается никто.

      Центральное понятие «диалектической логики» – диалектическое противоречие. Это то самое таинственное противоречие, когда ты, сказав, что корова одновременно мычит и не мычит, можешь оказаться прав! Особенно преуспел в изыскании доказательств в пользу возможности диалектического противоречия Э. Ильенков; но не остались в стороне и Л. Митрохин, Т. Ойзерман, В. Лекторский, М. Розенталь, П. Копнин, Б. Кедров и прочие. Воистину идеализм Гегеля был для отечественных корифеев неиссякаемым источником вполне осязаемого материального благополучия!

      Ильенков ссылался в своих изысканиях на Гегеля, Энгельса и Ленина. Но на Гегеля ссылаться бессмысленно, потому что о диалектических противоречиях он хотя и говорит много, во всей «Логике» есть только один конкретный пример такого рода противоречий. Знаменитый маэстро указывает… на движение как на пример диалектического противоречия. Замечательно, что один из тогдашних корифеев, печально известный проф. Э. Кольман, доносчик и интриган, позволил себе (по тем временам неслыханная дерзость!) усомниться в истинности гегелевской концепции и даже вступил в спор (!) с Энгельсом. В защиту чести последнего выступила дружина правоверных марксистов – Ильенков, Лекторский и прочие (см. «Вопросы философии», 1958, № 12). Атака Кольмана на основоположника была отбита. Отныне для всех граждан СССР должно было не подлежать сомнению, что корова, когда она мычит, одновременно не мычит.

* * *

      В 1965 году в судьбе пишущего эти строки произошёл перелом, позволивший ему заняться изучением философии в таких условиях, о каких не смел мечтать ни один из отечественных «корифеев», не говоря уже о моих сверстниках, от которых меня теперь отделяло пространство в две тысячи километров. Вместо полки с Марксом, Энгельсом и Лениным в моём распоряжении оказалось сколько угодно полок, на которых Маркс, Энгельс и Ленин выглядели скромно по соседству с иными классиками и занимали – особенно двое последних – то место, какое им и положено было занимать соответственно уровню их философского дарования.