Вена. Алла Щербакова

стене был люк, я напротив него положил. И потом ещё через несколько метров.

      Они прошли ещё немного вперёд, и мальчик резко остановился.

      – Вот! – луч фонарика задрожал в его руке.

      Дети присели около рельса, на нём лежали примятые кучки крошева, в которое превратились камушки. Маша подняла глаза на брата:

      – Давай на всякий случай проверим те, что положил дальше. Может на эти кто-нибудь наступил… – голос девочки дрогнул.

      – Если бы наступил, то не раздавил бы. Я пробовал. Это камень всё-таки, а не мелок.

      Они быстро нашли вторую партию камней, также раскрошенных в пыль. Никита провёл пальцем по рельсу, на коже остался белый след. Сестра присоединилась к нему и попробовала смахнуть крошево. Вдруг рука её замерла на металле.

      – Никита!

      Брат взглянул на Машу и увидел ужас на её лице.

      – Ты чего? – удивился он.

      – Приложи руку! Приложи!

      От железного рельса по рукам пробежал холодок, и мальчик озадаченно посмотрел на сестру, не понимая, чего она испугалась. А потом почувствовал толчок, еле заметный за стуком собственного сердца. Затем ещё один. И ещё. Это могло означать лишь одно.

      Перестук вагонных колёс.

      – Бежим! – ему показалось, что он крикнул, но голос пропал и получилось жалкое сипение.

      Машу словно обдало кипятком изнутри, она вскочила на ноги и метнулась в сторону светлого пятна выхода. Оно казалось невозможно далёким. Брат не отставал, пыхтя позади.

      Шпалы, словно специально, попадались под ноги, и Маша упала, едва не сломав запястья, выставленные вперёд. Мальчик вздёрнул её за футболку, поднимая. Она расслышала треск ткани, а за этим – шипение и скрип, словно металл тёрся о металл.

      Не помня себя, дети вылетели из тоннеля и бросились к ближайшим зарослям. Упав в траву, скрытые высокими ветками рябины, они перевели дыхание. Прошла минута, другая. Стояла тишина.

      – Что будем делать? – спросила девочка, пытаясь листьями оттереть кровь с дрожащих ладоней. Руки нестерпимо болели, но это было ерундой после пережитого страха.

      Внезапно Никита сжал ей локоть:

      – Тихо! Пригнись!

      Слившись с землёй, дети замерли. В эту секунду из недр тоннеля показался тепловоз. Лёгкий дымок вился над обшарпанным грязно-зелёным корпусом. Машина медленно катилась, только тихий стук колёс доносился до детей.

      От страха Маша никак не могла рассмотреть, кто сидит на месте машиниста, перед глазами мешались травинки, и только спустя минуту поняла, что стекло в кабине занавешено. Брат лежал рядом, едва дыша.

      Локомотив скрылся за стеной елей, и только тогда Маша смогла выдохнуть. Они переглянулись с братом и, не сговариваясь поднялись на ноги. Постоянно оглядываясь на чёрный провал тоннеля, дети побежали обратно. Никита пытался вспомнить, куда ведёт ветка, по которой уехал тепловоз. Маша думала о том же, боясь наткнуться на него в лесной чаще. Ей даже думать не хотелось, кто сидит внутри него, воображение рисовало ей картины одна ужаснее другой, и она готова была поверить во все местные легенды. Внезапно её