Главная роль. Павел Смолин

Высочество! Только… – замялся.

      – Только? – подбодрил я его.

      – Только тридцать пять из двадцати пяти – это же… Не гневите Господа нашего! Не можу я, – заявил он. – Я из двадцати пяти, да с бесплатною перевозкою…. Да я ж больше сотни сделаю! А вам, Ваше Высочество, жалкие-с тридцать пять? Не по-божески это. Не можу я.

      – Ты торгуешься не в ту сторону, – заметил я.

      – Так это только с вами, Ваше Высочество! – улыбнулся он.

      – Значит будет у тебя состояние, – пожал я плечами. – Я не ростовщик, денег в рост не даю. Я – пайщик.

      – С вами в паи кто хошь войдет-с, – не считал себя Кирил достойным.

      – Это правда, – покивал я. – Но тебе-то до этого какое дело?

      – Никакого, Ваше Высочество! – заверил он.

      – Про дела наши трепаться не надо, – продолжил я инструктаж. – Спросят – писарь и писарь.

      – Все равно узнают-с, Ваше Высочество, – проявил он рациональный взгляд на вещи.

      – Узнают, но нам-то что? – ухмыльнулся я.

      – Вам виднее, Ваше Высочество, – правильно решил он.

      Позвав Андреича, я представил ему нового писаря и велел положить жалование в сто рублей в месяц. Старик скривился, демонстративно повздыхал, но перечить не стал и взялся за дело. Прежде всего Кирила пришлось уволить из матросов – это было просто. Второе – найти ему новое жилье. Тоже не сложно: лакея у меня три, а каюта у них на четверых. Сам Андреич живет отдельно, в каюте камердинеров. Будь я нищим, камердинер бы спал на полу у дверей, как преданный пес – не обязательно конкретно Андреич, это у них цеховая гордость такая. Третье – справить гардероб, потому что мой писарь ходить в матросской форме не может. Здесь пригодился гардеробщик Федор, который отыскал в моих вещах нормальный костюм, который пришлось немного нарастить, чтобы Кирил в него влез. По прибытии в Индию Федор закажет у портных запасные комплекты – мерки он снял.

      Купеческий сын от процедуры и уважительного обращения выпал в осадок и моментально начал смотреть на бывших коллег как на дерьмо. Чист, дорого одет, отмечен принцем, опоен такими перспективами, что его отцу и не снились – самое настоящее перерождение!

      Глава 4

      Оторвав голову от подушки, я зевнул, потер лицо – надо бы побриться и подравнять так идущие моему красивому лицу щегольские усики – и сел в кровати. Рефлексы подталкивали встать и идти в уборную, но это – рудименты, мне теперь нифига самому делать не придется до конца моих дней, который наступит, я надеюсь, очень нескоро:

      – Андреич!

      – Сию секунду, Георгий Александрович! – моментально отозвался слуга из-за двери.

      Караулил и запомнил вчерашнее позволение называть меня по имени-отчеству. Я бы и на просто имя согласился – чего нам, пятнадцать лет знакомым, стесняться? – но это из разряда фантастики.

      Дверь открылась, и в комнату вошли слуги. Карл и Стёпка протирали меня теплыми влажными полотенцами, Петька, как старший по рангу, чистил зубы – эта технология в эти времена уже освоена. Далее рейткнехт