Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба. Кэсси Крауз

откуда доносятся рассерженные вопли Карлы.

      Я профессионально занимаюсь кролем, так что мне не составляет труда угадать в Каетано спортсмена. В два гребка он догоняет меня и дышит в спину на протяжении всего нашего заплыва. Он дает мне фору, и это меня здорово злит. Я ненавижу подачки, в том числе и спортивные. К счастью, он тоже, поэтому обгоняет меня практически у самого берега. Он предлагает мне руку, чтобы помочь выйти из воды, но я гордо игнорирую этот жест. Слушаю гневную тираду в исполнении Лукаса и Карлы и тянусь к последней бутылке брюта.

      – Как говорится, никогда не было такого, и вот опять! – беспомощно вздыхает Лукас и ерошит мои спутавшиеся волосы.

      – И всегда, что?.. – спрашиваю я.

      – И всегда все заканчивается хорошо, – отвечает Карла наигранно оптимистично, явно подражая моему голосу.

      Лукас заворачивает меня в свою рубашку вместо полотенца, а Каетано натягивает джинсы поверх мокрых боксеров, в которых кинулся меня спасать. При этом пялится на него вся женская половина пляжа. В восемнадцать лет незаконно иметь такое роскошное тело. Лукас тоже спортсмен, но с него до сих пор не сошел подростковый налет.

      Тело Каетано роскошно до мурашек. Я слышу, как у меня за спиной Карла громко глотает брют. Мышцы перекатываются под кожей, пока он застегивает пуговку на джинсах. Знаю, что нужно перестать, но не могу отвести глаз. А потом замечаю татуировку на ребрах. Она до смешного похожа на воздушный шарик, но лучше рассмотреть не успеваю, ее уже скрывает белая ткань футболки.

      – Шоу закончилось, куропаточки, – хмыкает Лукас у меня под боком. Я вздрагиваю и отвожу глаза к горизонту. Лукас усаживает Каетано рядом с собой и вверяет ему остатки нашего алкоголя.

      Лу смог бы найти общий язык даже с ламой, так что Каетано без труда втягивается в разговор о недавнем чемпионате Европы по футболу, откуда наша сборная вышла победителями.

      Естественно, эта дискуссия не может уместиться в два рта. Мы не успеваем даже моргнуть, как с соседних пледов уже поворачиваются головы ярых фанатов футбола.

      Карла с болезненным стоном закатывает глаза.

      Парень, бренчавший на гитаре, когда мы только спустились на пляж, начинает подбирать на струнах «Despasito». Он бьется и так, и эдак, но инструмент не хочет ему подчиняться. Не выходит ни одной даже близко похожей ноты. Бедняга краснеет от усилия и смущения, потому что чувствует на себе заинтересованные взгляды.

      Гитара почти упирается грифом в живот Каетано, но тот и не думает отодвигаться. Дожидается, пока окончательно угаснет надежда исполнить одну из любимых нами футбольных песен, и разговор повернет к неназначенному пенальти в матче с Германией. А после незаметно подкручивает колки, натягивая струны. Каетано думает, никто не смотрит. Но, как минимум, мы с Карлой выпадаем из общей болтовни. Чтобы, не отвлекаясь, наблюдать, как мягко и легко он помогает пареньку привести в чувства расстроенный инструмент.

      – Начни с Hm, и дальше G, D, A, – тихо подсказывает он, – всего четыре аккорда.

      – Давай лучше ты, а? – предлагает ему хозяин