Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба. Кэсси Крауз

уже мягче произносит Люци, кивая в сторону стола.

      Я подхожу медленно, словно боюсь обнаружить внутри змею или скорпиона. Приподнимаю крышку и не сдерживаю тихий стон умиления. Мои босоножки из последней коллекции Джимми Чу. Поверить не могу, что он вернулся за ними в «Беспамятство». С мягкой улыбкой провожу подушечками пальцев по серебристым ремешкам и замечаю прямоугольную карточку: «для счастливых танцев».

      – Для парня из ночного клуба он на редкость порядочен.

      – Это точно… – выдыхаю я и тут же вздрагиваю, – что? Люци, но как ты…?!

      – Я что, похожа на глухую и слепую бабку, неспособную сопоставить двухчасовой треп по телефону с Карлой, монашескую улыбочку перед отходом ко сну в девять вечера и непреодолимое желание принять душ в четыре часа утра?

      – Дьявол, я и не знала, что ты у меня такой Шерлок! – я широко улыбаюсь и обхватываю Люцию за шею, крепко прижимаясь к пухлой груди.

      – Ты думала, я динозавр?! – Люци легонько отстраняет меня и кивает в сторону стула. – Садись, обработаю твою ногу.

      – Ты же не скажешь папе? – робко мяукаю я, когда она проходится антисептиком по моей лодыжке.

      – Воздержусь. Но в ответ попрошу быть честной, – Люция поднимает на меня свои проницательные зеленые глаза. Она еще и слова не сказала, но я уже считываю с ее губ следующий вопрос:

      – Ты специально поранила ногу?

      – Люци… – вздыхаю я, закатывая глаза, но она крепче сжимает мою щиколотку.

      – Ты же сделала это не специально?! Говори!

      – Конечно нет! Если не веришь, спроси у Лукаса, я ободрала ногу на пробежке!

      – Хорошо, хорошо, я верю тебе, Эли, не волнуйся, – Люция поглаживает меня по коленке и заклеивает ранку широким пластырем. Но теперь уже я не могу не волноваться.

      Зверь, загнанный в самый темный уголок моего сознания, принимается нервно скрести своими когтистыми лапками грудную клетку. Только карточка Фабиана в руке и воспоминания о прошлой ночи не позволяют ему вырваться из сердца и проникнуть в самое мое нутро.

      Глава 3. Целое с половиной

      Мне было тринадцать, когда мама умерла. Наверно, то был единственный случай, над которым деньги не возымели власти. Ведь рак не выбирает свою жертву, иногда его не могут вылечить и все деньги мира.

      Мои родители познакомились на острове Капри, когда им было восемнадцать. Папа отмечал мальчишник своего друга, мама прилетела из Швеции на каникулы с подружкой. Их встреча произошла на высоте тринадцати метров на кресельном подъемнике на пути к Монте Саларо. Папа спускался и фотографировал потрясающие виды Анакапри, а мама поднималась и попала в его кадр. Это точно была любовь с первого взгляда, ведь папа дождался маму внизу, а потом проник на катер, на котором она приплыла вместе с экскурсионной группой. Когда же гид прокричал о приближении к Фаральони ди Фуори, второму из трех скалистых сыновей острова Капри, у папы в голове уже был план.

      Давняя традиция гласила, что, когда влюбленные проплывают под аркой, за века образованной в скале морем, нужно