Горечь отверженных. Полина Измайлова

сразу принялась придумывать ему имя, папа был занят ликвидацией лужи, а я полезла под стол, желая успокоить поросёнка. Малыш судорожно подёргивал пятачком и тихонько похрюкивал. При моём появлении он как бы подпрыгнул на месте, и его белая шёрстка на спинке поднялась дыбом. Я буквально чувствовала, как ему страшно. Его забрали от мамы и принесли в чужой дом, и при этой мысли, какие-то смутные воспоминания подсказывали моему сознанию, что в нас есть нечто общее, и я всей душой привязалась к этой маминой мечте.

      Назвать нашего питомца мама решила Кабуняра. Поначалу, малыш целый месяц жил в нашей кладовой, которая находилась рядом с кухней. Дверь кладовой теперь не закрывали, чтобы Кабунярке не было скучно, а чтобы он не бегал по всей квартире, папа поперёк дверного проёма прикрепил большую фанеру. Теперь в любое время я могла наслаждаться обществом хрюкающего друга. Он довольно быстро привык к моему обществу, и я подолгу играла с ним в кладовке. Мама как-то быстро потеряла интерес к предмету своей мечты. Вся её забота сводилась к тому, чтобы приготовить Кабуняре еду, но кормить и убирать за ним входило в обязанности папы. Удовольствие это было весьма сомнительное. Малыш обладал отменным аппетитом, и поэтому рос, как говорится в сказках, не по дням, а по часам.

      Через месяц по решению мамы Кабунярчик был выдворен из квартиры и переселён в комфортабельный бокс. Но наш питомец не оценил своё новое жилище и кричал несколько дней к ряду, вводя людей, прогуливающихся по площади в недоумение. Оно и понятно, после того, как он весь день пребывал в приятном обществе, его вдруг обрекли на полное одиночество. Для того, чтобы ему не было так страшно и одиноко, папа провёл в бокс электричество, и этого, по мнению мамы, было вполне достаточно для полного комфорта. Но мне было жаль малыша, я часто думала о нем, особенно перед сном, лёжа в тёплой мягкой постельке. Как он там, в морозную ночь, один на соломе, и от жалости у меня выступали слёзы…

      В основном теперь только мы с папой ходили к Кабунярчику, я – поиграть и утешить его, а папа – кормить и убирать. Но вскоре играть с ним стало совсем не просто. Дело в том, что он при моём появлении сначала громко визжал, приветствуя меня, а затем, стремглав подлетев ко мне, становился на задние ножки, а передними упирался мне в грудь, таким образом, он был вровень с моим лицом и принимался тереться о мой подбородок пятачком. Это был наш с ним обязательный ритуал, после этого я чесала ему между ушками, а он прикрывал глазки, и блаженно похрюкивал. Но мой любимец так вырос и прибавил в весе, что при каждом прыжке валил меня с ног и, ничуть не смущаясь, начинал меня обрабатывать пятачком и покусывать уже лежащую на полу. Всё это приводило к тому, что я была вся в грязи, и по возвращении домой в таком виде, мама жутко ругалась и грозилась запретить мне ходить к Кабунярчику. Внимая моим просьбам, папа соорудил загородку, благодаря которой мой любимец мог дотянуться до меня только сквозь решётку, а я могла просунуть руку и чесать его между ушек. Но и этой меры вскоре уже не хватало. Кабунярчик