Горечь отверженных. Полина Измайлова

на всю жизнь. Этой яркой вспышкой в детском сознании было посещение маминых родственников на Украине. Первым впечатлением от прибытия в город Миргород к родственникам тёти-мамы было то, что я, как мне показалось, разучилась понимать людей. Я испугалась и подумала, что я опять чем-то заболела.

      Как только все приехавшие вошли в дом маминых родителей, а именно: мои мама и папа, Саша и его мама и папа, к нам на встречу, на большую веранд, вышло много не знакомых мне людей. Они все очень громко говорили. Особенно выделялась среди них, как потом выяснилось, мама моей мамы, а значит ещё одна новоявленная моя бабушка. Она буквально набросилась на меня с поцелуями и объятиями, и я в испуге спряталась за моего папу. А она продолжала громко говорить, указывая жестами на меня:

      – Яка ж вона малэнька, да худэнька! Ну, нечёго, мы еи откормымо, и вона як уси диты будэ у нас справна.

      Затем ко мне подошла тётя, очень похожая на мою маму и заговорила со мной, но я её поняла.

      – Здравствуй малышка, меня зовут тётя Катя и я сестра твоей мамы. Я надеюсь, мы с тобой подружимся. А вот мои дети, – и она указала рукой на мальчика и девочку которые подошли вместе с ней, – их имена Коля и Тамара, они твои брат и сестра.

      Для меня тогда это мало что значило, но большое количество незнакомых людей пугало. В довершении всего под конец ко мне подошёл самый старый из присутствующих мужчина, взял меня за руки и, притянув к себе проговорил:

      – Ну, дайте ж и мени подывитыся на це малэ чудо! Так ось ты яка, Полинка! Ну, шоб ты знала, я твий дидусь и звуть мэнэ Охтыс. Як ты прыидешь до нас литом, то мы з тобою будэмо ходыть на пруд по рибу и козу пасты.

      И опять я ни чего не поняла, и мне стало не по себе, но меня снова выручил брат Саша. Он подошёл ко мне и сказал:

      – Ты их не бойся, они вполне нормальные, просто мы приехали на Украину и они говорят на украинском языке, он не сложный и ты скоро научишься их понимать. Дедушка и бабушка очень добрые и весёлые. Я к ним приезжал на лето, было здорово, они мне всё разрешали и ни за что не ругали.

      Всё что происходило потом, не переставало поражать моё сознание. Вскоре все сели обедать за очень большой длинный стол. А вокруг стола стояли не стулья, а большие лавки со спинками. На стол ставили глиняные тарелки, глиняные стаканы, кувшины и каждому подали большие деревянные ложки.

      Борщ новая бабушка Ульяна налила всего в три тарелки, и все, кто сидел к ближней, ели из неё, а чтобы не проливать борщ на стол, все подставляли под ложку большой кусок домашнего хлеба. Поскольку я, сидя на лавке, не дотягивалась даже до края стола, то меня посадили отдельно в сторонке. Столом мне служила большая табуретка, а сиденьем маленькая. Я была очень рада этому уединению. У меня была отдельная тарелка и маленькая, но тоже деревянная ложка.

      За большим столом было шумно, говорили все сразу и каждый на своём языке. На меня никто не обращал внимания, и я была предоставлена сама себе. Борщ, который все с удовольствием ели, мне не нравился, и я его не стала есть. Меня интересовала комната,