Предатель в красном. Эш Хейсс

раскрывавшихся в нем на протяжении службы, с гвардейской работой начались проблемы, и Максимилиан был вынужден приезжать на родину в поисках дополнительного заработка.

      Сегодня в календаре была отмечена пятница. Согласно хорошим источникам, лысый эфилеан любил проводить пятничные вечера в барах: бить морды и веселиться, а после снимать дорогую шлюху и долго потешаться с ней в своей квартирке.

      Шлюх я знала почти всех. С ними было намного проще работать, чем с буйными отморозками-мужиками. Их ничего не волновало, кроме денег. Есть деньги – будет информация. Если заказанная Тогом цель оказывалась слишком предусмотрительной и мне не удавалось вытянуть нужные сведения напрямую, в дело вступал шарм продажных женщин и ведьмовские порошки – тогда даже самый молчаливый шпион открывал рот. Нежные руки, ловко смешивающие яды, милая улыбка, прикосновения к эрогенным зонам – и самый стойкий шпион начинал говорить.

      «Люблю портовых шлюх! С ними хорошо иметь дело».

      Забравшись на крышу соседней шестиэтажки, я увидела в приоткрытом окне, как голый Лысоед трахал у стены орущую проститутку. Согласно моим советам, кричала она знатно, еще сильнее раззадоривая: звонкий голос слышался на весь двор.

      Я пригляделась: на столе в квартире Лысоеда стояли пустые бокалы. Шлюха сделала свою работу, подмешав низкопробный яд, притупивший силу эфилеана, чтобы тот не махал кулаками, когда его настигнет кара огня.

      Расстояние между постройками было минимальным, примерно пять метров. Осмотревшись, я наметила железную антенну на крыше соседнего дома и, сосредоточившись, с первого раза смогла закинуть веревку и сделать петлю. Удача? А может, сами джелийские боги хотели, чтобы я поскорее совершила кару огня?

      С центральной башни раздался грохот. Часы пробили полночь.

      Время!

      Кричащая шлюха высунулась из-за спины Лысоеда, и я одобрительно кивнула. Крик ее притих. Громила остановил свой бойкий темп, и между ними случилась короткая словесная перепалка. После шлюха поцеловала его и нагая поспешила, вероятно, в ванную, позволяя мне сделать свой ход.

      Здоровяк уселся на кровать. Почесывая промежность, он лениво взял с тумбочки сигарету и закурил. Его лицо было таким умиротворенным…

      Это выражение…

      Я припомнила, как этот больной извращенец орал, разбивая мне лицо. Руки задрожали от гнева и предвкушения, нагревая веревку. Закрепив другой ее конец и убедившись, что натяжение достаточно крепкое, я содрала платок с головы. Пряди рассыпались по спине и стали колыхаться от слабого дуновения ветра. Перекинув платок через веревку, я разбежалась и, выставив ноги вперед, перелетела улицу, разбив окно квартиры Лысоеда.

      Осколки тут же рассыпались по комнате. Голый эфилеан выронил сигарету изо рта и вскочил. Он выпучил свинячьи глазки. На лице громилы нарисовалось осознание того, кто именно почтил его визитом, когда он заметил мои красные волосы.

      Кругом стоял запах пота и спермы, а блаженная тишина будто просила наполнить