Предатель в красном. Эш Хейсс

как на изрешеченном теле Ненана была найдена моя записка, адресованная этим двум эфилеанам, они старались принимать отрешенный вид, а я в очередной раз напоминала себе: «Оно определенно того стоило».

      Я зашла в кабинет Тога. Наркобарон, как обычно, просиживал свои яйца за огромным позолоченным столом, дымя зловонной сигаретой. Перед ним неизменно стояла машинка-арифмометр – Тог без конца считал свои сбережения. По краям стола располагались испитые бокалы дорогого портвейна.

      Увидев меня, наркобарон сощурил покрасневшие глаза, подозрительно посмотрел на мое разбитое лицо, но вопросов задавать не стал, сразу перешел к делу:

      – На этот раз цель – человек. Он в долгах и уже полгода кормит нас завтраками. Мое терпение не резиновое. Зачистку сделать быстро, этой ночью. Мне говорили, что он собирается бежать. Выглядит непримечательно: короткие светло-русые волосы, одевается в нищенский ширпотреб, домой приходит только переночевать и то через раз. В общем, работа плевая, оплата после.

      – Это всего лишь человек, я сделаю работу за пару часов, почему оплата в конце?

      – Потому что я так сказал, – снова затянувшись, он указал на дверь. – Иди. Детали в записке под шестым столиком у Хенгеля.

      Таков бизнес порта. Не нравится – не берись за заказ. Но отказавшихся особо не жаловали. Все хотели иметь дело с постоянными наемниками, а не менять их как перчатки – это вопрос репутации.

      Крыса, которая берется за любую работу, – хорошая крыса, что имеет хлеб и кров.

      Крыса, которая воротит носом, – умрет с голоду на помойке.

      Все просто.

      Оказавшись в старом баре, я с непринужденным видом подошла к тому самому облезлому столу и, приподняв его, обнаружила сложенную записку. Положив ее в карман старых брюк, краем глаза заметила, что Хенгель сегодня выглядел грустнее обычного. Последние несколько месяцев на человеческом старике не было лица. Мы частенько любили потравить друг другу анекдоты или поделиться морскими сплетнями, но последнее время бармен будто захворал.

      Хенгель – единственный, с кем я могла непринужденно поговорить о погоде, новостях, инновациях мира людей и прочей ерунде. Мы не были друзьями – просто любили поговорить «ни о чем». Не будь его, я бы превратилась в животное и со временем забыла бы живую речь.

      Бармен, как всегда, натирал пивные краны, пропадая в своих мыслях. Все в этом заведении пахло стариной человечества. Бары, все как один, украшали настенной каменной плиткой серо-коричневого цвета, и заведение Хенгеля не стало исключением. Только огромная коробка, транслировавшая черно-белые передачи, выделялась на фоне затхлой атмосферы.

      – Старик Хенгель снова мечтает о пенсии? – задорно спросила я, усевшись на барный стул.

      – Тебе как обычно? – Он потянулся за бокалом, чтобы налить привозного солийского пива.

      – Нет, у меня скоро задание, после возьму пару кружек.

      Он поставил бокал обратно и снова принялся натирать краны.

      – Все еще работаешь на этого бандита? – Хенгель тяжело выдохнул. –