Предатель в красном. Эш Хейсс

чем на месяц. Ведьмам соседних портов уже, скорее всего, известна цена, назначенная Тогом за мою поимку.

      Я чуть не подавилась, когда назвала имя жирного наркобарона. Какая ирония: шишка, занимающаяся нелегальным сбытом химии, на которую я работала, теперь назначает цену ведьмам за мою голову. Если не повезет и цена окажется больше, чем гроши на выпивку, к поимке могут подключиться эфилеанские волки с окраин порта. Вся бродяжная свита.

      Так что либо мы сгорим здесь, либо меня расчленят дикие отродья ради алкоголя и миски еды. Поэтому я стойко прошептала внутри себя: «Назад дороги нет».

      – Если у ведьм из-за возраста проблемы со слухом, повторюсь: я выжгу всех! Зови свою стражу, гниль, живее, и мы вместе заживо сгорим! – Веревки на руках начали тлеть, ситуация стремительно выходила из-под контроля. – Ах, точно! Перед сожжением не забудьте еще раз толпой потоптаться по душе простого скитальца. Мне будет приятно напоследок узнать, что я сжигаю некромантское ничтожество, позволяющее себе извращения над живыми.

      – Жарковато, – ухмыляясь, она смахнула пот со лба. – Да… гнев огня прекрасен! Давно я не видела пылающих глаз.

      – Твой ход, гниль!

      – Ты правда готова сжечь стольких эфилеанов на пути к мечте? – пытливо спросила ведьма, но я не смогла ответить.

      Гнев огня дурманил здравое сознание, заставляя даже на мгновение потерять себя, – и он пожрал меня, как эфилеанский волк заветный ужин. Цветные глаза видели насквозь. «Я сожгу вас! Либо принятие огня – либо смерть от него. Брат должен увидеть мою мечту!» – кричало что-то внутри.

      – Я… вижу ответ, – вполголоса отозвалась старуха. – Вижу, как гнев сжигает пламенеющую душу. – Она провела рукой по веревкам на моих запястьях: они перестали воспламеняться и снова стали тлеть. Ведьма манерно поднялась, и мне показалось, что еще немного – и она вырвет мое сердце, предаст его грязной некромантии прямо здесь.

      «Топь все это… По крайней мере, я смогу умереть на пороге места, которое считаю «своим» домом, а не на помойке Шосса».

      Ведьма оказалась рядом и внезапно выдала:

      – Хватит. – Она подняла руки и, нежно обняв, прижала меня к своей пышной и упругой не по годам груди. На мой лоб упала капелька влаги. Приподняв голову, я увидела, как слезы стекают по невинному лицу женщины, которая плакала своим сердцем и прижимала меня, словно дочь.

      Под действием адреналина природный инстинкт заметно ослабил хватку: я не удрала, когда мое лицо прижалось к теплой груди ведьмы, которая относилась к другому эфилеанскому подвиду. Это было невероятно странно, как если бы медведь прижал к себе домашнюю козу, и та не стала бы дрыгаться в лапах когтистого зверя.

      Путы спали с рук, продолжая тлеть уже на полу.

      Будто сама не своя, я обняла ее в ответ.

      – Я должна была дать тебе шанс, – сказала ведьма уже мягким и певучим голосом. – Попрошу светлых жнецов залечить рану. – Она всмотрелась прямо в мои глаза. Это не был взгляд ведьмы, это был взгляд хранительницы – той, что любила и оберегала город.

      Ведьма