Гришенька. Дарья Вакорина

не спрашивай, – покачал головой Аксёнов, ведя с собой за руку Федю к главному корпусу.

      Жестом у идущего следом Смирнова Осип спросил мол “что это за парень”, но Миша также отмахнулся:

      – Потом узнаешь.

      Григорий привёл Вдовина прямо к кабинету директора и остановился перед дверью. Он осмотрел друга, взял за плечи и повернул к себе. По сбитому дыханию юноши, Фёдор понимал, что Гриша очень волнуется. Вот только отчего?

      – Нос твой надобно бы только обработать, – говорил полушёпотом Гриша сам себе, пальцами зарываясь в волосы друга, чтобы поправить их, – много же тебе из-за меня досталось… Вижу, что это Ефимов почерк.

      – Неважно это, Гришенька, – скромно улыбнулся Федя, перенимая от товарища чувство небольшой неловкости от прихорашиваний, – главное, что ты ногами по земле теперь ходишь. И никто не воспретит тебе.

      Аксёнов вдумчиво кивнул, ещё раз взглянул на заветную дверь и добавил:

      – А я за добро плачу добром. Но сперва я должен спросить тебя об одной вещи…

. . .

      – Не смею Вас просить, но всё же… – Аксёнов перевёл дыхание, собрался с духом и промолвил, – примите ли Вы в школу одного славного юношу?..

      Мужчина, сидевший в кресле, покряхтел и взял в руки какую-то бумажку:

      – Гриш, не надо с улицы всех тащить.

      – Но генерал-майор! – в искреннем порыве возразил Григорий, поднимая взгляд и устремляя его прямо на начальника школы, – грамоте он обучен, кузнечное дело знает. С лошадьми он… Он станет прекрасным юнкером! Таким же прекрасным кавалеристом! Он правда стоит того, поверьте мне.

      – Если это и правда так, – продолжал немного кряхтеть мужчина, подкручивая от раздумий седой свой правый ус пальцем, – то чего же он самолично не явился да не просится?

      – Не смеет, генерал-майор, – покачал головой Гриша, в тайне всё ещё надеясь на успех.

      Мужчина сложил бумажку и убрал обратно в стол. Он немного помедлил, поглядел юнкера и вздохнул, переходя на более тихий тон:

      – Мать-то схоронил?..

      – Схоронил… – поджал губы Аксёнов, сдерживая неосторожный вздох, – вот и вернулся раньше…

      – Ладно, – бодрее произнёс генерал-майор и встал с кресла, – веди сюда его.

      Григорий тут же поднял голову: юноша просиял, его лицо вмиг стало светиться от счастья. Не медля больше ни минуты, он воротился в коридор и завёл наконец в кабинет дорогого друга.

. . .

      – Миша, Миша! – ликовал Аксёнов, подбегая вместе со своим ненаглядным Феденькой за руку к заднему дворику с многолетним деревом, где и выжидал Смирнов, – радость-то какая!

       – Выкладывай что за радость. У вас, – пробурчал Мишель, скорее с усталостью, чем досадой так отчеканивая последние слова.

      – Миша, да ты что смурной такой, – уже подошёл к нему Григорий и взял за плечи, – Феденька знаешь что?

      – Ну? – наклонил голову Смирнов, облокотившись о ствол дерева.

      – С нами теперь будет! – продолжал восклицать Гриша.

      Федя скромно встал у него за спиной, подойдя до этого как всегда скромно, но не робко.

      Аксёнов