Гришенька. Дарья Вакорина

от гнева, – я убью тебя! Я породил это отродье, я и убью!

      – Родила мать, а не ты! – стойко отвечал сын, – Бог сам заберёт меня, когда ему будет нужно! Не оскверняй же сам промысел Божий! Бийцам нет места в раю!

      – Лучше бы я не знал тебя, отродье поганое!

      – Обоюдно, – спокойно заключил Григорий, облегчённо выдыхая.

      Он оставался стоять, поэтому со спины к нему подошёл верный друг, Фёдор, кладя в качестве поддержки руку тому на плечо.

      – Да с кем же ты знаешься, срамник?! – выпалил под конец мужчина.

      Аксёнов младший отвечать не хотел. Он только покрепче сжал свободную товарищескую руку. Да и не успел бы ничего ответить. Свеча, упавшая сперва на камень, от сдвига плиты скатилась на брошенный там же псалтырь. На промокших от росы страницах пламя тлело, но вдруг добралось и до сухого.

      Книга вспыхнула моментально, пламя разгорелось так, что начинало пожирать уже любую траву вокруг.

      – Гриша, Гриша, уходим! – схватил друга за запястья Фёдор и, сам закинул чужую руку на свои плечи после и понёсся с ним подальше от пустыря.

      Смирнов, бросая, выпустил Аксёнова старшего и помчался за остальными. Отец тоже пытался спастись, но все трое, недалеко убежав от огня, услышали пронзительно крик от боли: мужчина наступил на свой же кинжал, лезвие которого отскочил ,извернулось и снизу-вверх воткнулось Аксёнову старшему в левую стопу.

      Молодые люди отвлеклись на вопль лишь на мгновение, а потом бросились к лошадям. Покидали место они когда в воздухе тошнотворно запахло жжёной плоть. Отвратительная вонь, противная человеческому естеству.

      Глава 31

      Молодые люди гнали лошадей нещадно, будто бы всё ещё стараясь скрыться от огня. Но руки Гриши всё слабели. Вдовин чувствовал это, когда чужие пальцы стали меньше сжимать его талию. Каретник сам остановил коня, встревоженная спрашивая:

      – Что с тобой, Гриш?

      – Федь, я… – тихо мямлил Аксёнов, сидя сзади и прикладывая одну свою ладонь ко рту, собираясь хоть что-нибудь сказать.

      – Дурно тебе?

      Но ответа Фёдор не дожидался. Он спрыгнул с коня и тотчас протянул к другу руки. Мишель тоже остановился и даже сделал крюк, чтобы вернуться, ибо снова ускакал вперёд. Вдовин уселся с другом, которого придерживал за спину, на траве:

      – Дыши, Гриш, всё пройдёт.

      Аксёнов опустил голову, начиная глубоко дышать. Он закрыл руками лицо, стараясь склониться как можно ниже.

      Смирнов тоже волновался за товарища, поэтому подбежал как можно быстрее, падая с остальными рядом с единственным вопросом:

      – Что с ним?

      Вдруг стали слышны тихие всхлипы, Федя с Мишей переглянулись, и оба опустили глаза. Вдовин осторожно дотронулся до Гришиного плеча, но тот не пожелал показать лица. Тогда Фёдор повёл ладонь вниз и сочувствующе погладил юношу по спине.

      Мишель не отставал: он тоже решил прикоснуться к другу за другое плечо, тогда уже руки Аксёнова дрогнули, а товарищи его замерли в ожидании, устремляясь взглядами только на него.

      – Гришенька…