О мышах и людях. Квартал Тортилья-Флэт (сборник). Джон Стейнбек

искалечило четыре года назад, – сказал он. – Скоро меня отсюдова прогонят, вышвырнут вон, как только я не смогу подметать барак. Может, ежели я отдам вам, ребята, свои деньги, вы позволите мне копаться в саду, даже когда толку от меня никакого не будет, и я стану мыть посуду, и смотреть за курями. Ведь я буду жить дома и работать дома, – сказал он с тоской. – Вы видели, чего они сделали нынче с моей собакой? Сказали, что от нее никому никакого прока, да сама она себе в тягость. Когда меня выгонят, лучше бы кто меня пристрелил. Но этого они не сделают. Мне некуда будет идти, и я нигде не найду работы. До тех пор, пока вы, ребята, соберетесь купить ранчо, я получу еще тридцать долларов.

      Джордж встал.

      – Мы это сделаем, – сказал он. – Купим ранчо и будем там жить.

      Он снова сел.

      Теперь все сидели недвижно, завороженные этой заманчивой картиной, и мысли их уносились в будущее, к тем дням, когда все это свершится на деле.

      Джордж сказал задумчиво:

      – А когда в городе будет праздник, или бейсбольный матч, или приедет цирк, или еще чего… – Старик Плюм одобрительно кивнул. – Мы беспременно пойдем туда, – сказал Джордж. – Ни у кого не станем спрашиваться. Просто скажем: «Ну, двинули» – и двинем. Подоим корову, подбросим зерна курям и двинем.

      – Но сперва зададим кроликам люцерны, – подхватил Ленни. – Я не позабуду их накормить. А когда это будет, Джордж?

      – Через месяц. Обожди всего-навсего месяц. Знаешь, чего я сделаю? Напишу этим старикам, хозяевам ранчо, что мы его покупаем. А Плюм пошлет сотнягу в задаток.

      – Само собой, – сказал Плюм. – А печь там хорошая?

      – Известное дело, печь прекрасная, можно топить хоть углем, хоть дровами.

      – Щенка я тоже возьму, – сказал Ленни. – Ей-ей, ему там понравится.

      Джордж прищурил глаза.

      Снаружи послышались голоса. Джордж быстро сказал:

      – Но смотрите – молчок, никому ни слова. Только мы трое будем знать, больше никто. А то нас выгонят, и мы ничего не заработаем. Будем делать вид, будто собираемся всю жизнь ссыпать зерно в мешки, а потом, в один прекрасный день, возьмем свои денежки – и до свиданья.

      Ленни и Плюм кивнули, радостно улыбаясь.

      – Смотри же, молчок, никому ни слова, – сказал сам себе Ленни.

      – Джордж, – сказал Плюм.

      – Ну, чего тебе еще?

      – Я должен был сам пристрелить свою собаку, Джордж. Не надобно было позволять чужому пристрелить эту бедную собачку.

      Дверь отворилась. Вошел Рослый, за ним Кудряш, Карлсон и Уит. У Рослого руки были в смоле, и он хмурился. Кудряш шел за ним по пятам.

      – Я не хотел тебя обидеть, Рослый. Я просто так спросил, – сказал Кудряш.

      – Что-то ты уж больно часто об этом спрашиваешь, – отозвался Рослый. – Мне это давно уж осточертело. Ежели не можешь уследить за своей вертихвосткой, чего ж ты от меня-то хочешь? Оставь-ка лучше меня в покое.

      – Я ж говорю тебе, что это я только так спросил, – сказал Кудряш. – Просто подумал, может, ты ее видел.

      – Какого хрена ты не велишь ей сидеть