Вертикаль. Место встречи изменить нельзя. Станислав Говорухин

на ватных ногах. Комдив хитро улыбается:

      – Милюков! Правду говорят, что у тебя «Хорьх» новый?

      – Так точно, товарищ генерал.

      – А хорошо это, как думаешь?.. Чтобы генерал на «Опеле» ездил, а его подчиненный – на генеральском «Хорьхе»?

      – Очень нехорошо, товарищ генерал!

      – Может, махнемся?

      – С радостью, товарищ генерал.

      – Ну уж с радостью, но зато я в придачу хорошую тебе новость сообщу… – Комдив подошел ко мне, обнял за плечи и произнес: – Утвердили мое представление. Поздравляю! Ты – Герой Советского Союза!»

      Кожаная рука

      Многие наши знаменитые деятели культуры на чем свет стоит костерят советскую власть, рассказывают направо и налево, как их «зажимали», мешали «творить».

      Неловко это слушать. Все-таки лучшее, что они создали в искусстве, они сделали тогда, схватили сполна и премий, и наград, объездили со своими творениями весь белый свет. А меня вот даже в Болгарию не пускали. А уж как хотелось поездить по заграницам.

      В юности, студентами еще, мы обошли пешком, а зимой на лыжах весь Советский Союз, облазили все горы – и Кавказ, и Памир, и Тянь-Шань, и Алтай, и Хибины, страсть к путешествиям жила во мне с детства, и ужасно хотелось посмотреть, как оно там – за бугром, как он загнивает, этот проклятый капитализм. Но – нет!

      В чем моя вина перед государством и советским народом – я не понимал, а никто объяснять не собирался. Уже позже, после прихода Горбачева, знакомые ребята из Конторы заглянули в мое досье и объяснили причину. «Отказ от правительственной награды». Вона как!

      Году в 70-м наградили меня медалькой «За трудовое отличие». Получать я ее не пошел. Не по каким-то там политическим мотивам, а сначала – от занятости, потом – от лени. Это теперь я осознанно пресекаю всякие поползновения повесить мне на грудь медальку или орденок, а тогда – просто от политической недоразвитости. Власти расценили мои действия, как серьезный проступок, имеющий к тому же политический душок.

      Но вот наконец в 80-м году ворота на Запад распахнулись и передо мной. Не ворота, впрочем, а так, маленькая дверца – включили меня в состав туристической группы из Одессы. По профсоюзной путевке. Кто бывал – тот знает. Ужас! Ходить только «пятерками», шаг влево, шаг вправо – расстрел.

      Но зато – Франция, Париж!

      Парижем я бредил с детства (Гюго, Дюма). В общежитии института кинематографии, где я учился, над моей койкой висела карта Парижа. Я его изучил досконально, каждый аррондисман (район), каждую улочку. Как шпион, которого собираются забросить в тыл врага, в чужой, незнакомый город. Выучил французский. Еще и сегодня из всех городов мира, включая Москву, я могу свободно ориентироваться только в одном – в Париже.

      Ну вот и он, Париж. Прилетели вечером, разместили нас в дешевом отельчике на rue Grenelle. Денег французских выдали – ну разве на две кружки пива. Выйти в город побродить, хотя бы в районе отеля, нельзя – имеется строгое указание руководителя группы.

      Мне сорок лет, я известный кинорежиссер, я уже снял любимую картину советского народа «Место встречи изменить